А Орина, присев, спустила с ладони отважного Горохова, который, как болванчик, покивав намечающейся головкой, упал на бок и так, бочком, куда-то покатился.

Положив руку на плечико маленькой ученицы, — для чего ей пришлось перекоситься, — Афина Ивановна разговаривала с Милиционером. Тот спрашивал: дескать, ну, как она себя ведет? Как учится? Не убегает больше?

— Да как сказать, Антиох Антонович…

— Как есть, так и скажите…

— Последнее время посещает занятия. И вроде вести себя стала получше. Не пререкается, никого не задирает. С учителями не спорит. Вы ведь знаете, у нас преподают наши же бывшие ученицы, показавшие хорошие успехи в учебе, но, как бы это сказать, авторитет их у детей не слишком высок… Ну, вот она на этом и играет. И что скрывать: убегала, на той неделе еще совершила побег… Бежит — не удержишь! Не знаю, что уж ее там так привлекает… Медом, что ли, намазано?! Ей ясно же дали понять: она там лишняя… — и библиотекарь попыталась почесать голову, до которой сквозь нарост высокой башни, видать, трудно было докопаться — и пара шпилек вывалилась из ее могучей прически.

— Ну, Афина Ивановна, если опять побежит — обращайтесь к нам, — говорил Милиционер, влюбленными глазами глядя на библиотекаря. — Ежели ей так неймется, заберем к себе, будет сидеть взаперти в детской комнате милиции. Ведь вот от горшка два вершка — если не меньше, — а уж состоит у нас на учете… Посидит немножко — дак одумается. Как, Каллиста? — присел Милиционер перед крохой на корточки. — Не побежишь больше?

Девочка, все это время завязывавшая и развязывавшая тесемки чепчика (она была в школьной форме, но на голове у нее красовался младенческий чепчик, отороченный кружевом, а ноги были обуты в лиловые пинетки), пожала плечами:

— Может, и не побегу… Не знаю.

Афина Ивановна покачала головой:

— Ведь мы о тебе же заботимся, Каллиста! Хотим как лучше — чтобы ты стала полноценным и полноправным членом нашего общества. Чтобы ты выучилась, человеком стала…

— Никогда я не стану человеком! — закричала маленькая ученица. — Никогда, — и, вывернувшись из-под пальцев библиотекаря, побежала прочь.

— Каллиста! — закричала вслед ей Афина Ивановна. — Остановись! Если опять убежишь, лучше не возвращайся… Назад не приму!

Девочка замедлила бег и в конце коридора, ведущего на улицу, остановилась, опустив головенку, обернулась и крикнула:

— Думаете, мне больно нравится бесприютным духом скитаться?.. Я, может, душу продала, чтоб учиться в вашей школе, а вы… Эх, вы! — свернула к какой-то двери, постучала и вошла в класс.

— Ой, как тяжело с ними, Антиох Антонович! — вздыхала библиотекарь. — Не приведи господь! Никто ведь не хочет работать в этой школе: я тут и за директора, и за завуча, и за техничку, и библиотека на мне. Ужас! Иной раз, добреду до постели-то — и так и рухну!

— А я что говорю: бросали бы вы это дело, дорогая Афина Ивановна, и шли бы за меня замуж…

— Ах, милый Антиох Антонович, — поправляя башню на голове, заворковала библиотекарь-директор-завуч-техничка, — А что ж с ними-то будет? Как же я их-то брошу?! На кого? Мало родители обошлись со многими из них, как… как пара парок: как Нона с Мортой. Так тут я еще… Мы, Антиох Антонович, не можем думать только о себе, нас с вами поставили на наши должности не для того, чтобы мы… увлекались…

Тут Орина, — ребята деликатно дожидались своей очереди на прием к Милиционеру в сторонке, у окна, — увидела, как из высокой прически женщины вывалился, вместо шпильки, один из Покати-горошков, кажется, тот самый Горохов; скатившись по затылку и спине, зависнув на краю юбки и едва не угодив в ловушку сапога, сверзился на грязный пол (знать, техничкой Афина Ивановна была никакой) и спрятался под плинтусом, время от времени высовывая оттуда крохотный язычок.

Ни Афина Ивановна, ни Милиционер ничего не заметили. Орина прыснула, а Антиох Антонович, который вопросительно поглядывал в сторону ребят, явно их не узнавая, наклонился к уху библиотекаря-директора-и так далее и что-то зашептал. Тогда ребята решили, что настало время расставить все точки над «i», и, подбежав, перебивая друг друга, поведали про то, как было раскрыто убийство Орины Котовой… Ну а, дескать, если есть вопросы касательно их сверхскоростного взросления и непомерного роста, то обращаться нужно не к ним, они сами не в курсе, как так получилось…

Милиционер поцокал языком и со словами «ну что ж, делать нечего: назвался груздем — полезай в кузов» и «ура! награда нашла своих героев», вытащил из кармана… печать, на которую подышал и вопросительно уставился на ребят:

— Что ж вы, доставайте свой документ…

Орина, тяжко вздохнув, — она уж представила, как будет смотреться на плюшевой жакетке медаль, — протянула больничные выписки, на которых Милиционер тщательно оттиснул по печати Пургинского районного отдела внутренних дел.

Афина Ивановна от избытка чувств захлопала в ладоши и воскликнула:

— Ах, вот вы какие!.. Задания выполняете! Через речку туда-сюда шныряете… Ну, что сказать: вы сильно выросли в моих глазах! Герои, просто герои! Увидев, как вас вытянуло, я поняла, что вам приговор еще не вынесен. (Те, кто приговорен, я, кажется, говорила, уж не растут.) Что-то они долго тянут с вами… Обычно-то все быстро решается: приговор особой тройки — раз-два, и готово! Дел-то немеряно… А вам вон как повезло, все дороги перед вами пока что открыты: можно пойти, а можно вернуться… А знаете что, — коль вы опять тут оказались и такими, можно сказать, взрослыми людьми, — нынче у нас экзамены: приглашаю вас в комиссию! Выглядите вы вполне авторитетно… для членов экзаменационной комиссии. Бредников-то давно согласился… Как, Антиох Антонович, не забыли? Не передумали? — повернулась она к Милиционеру.

— Ну что вы… Для меня большая честь… так сказать, присутствовать… Молодое поколение, и все такое прочее…

— Ну, вот и отлично! А вы, ребята, конечно, согласны? — с нажимом на слове «согласны», спросила Афина Ивановна.

И Орина вынуждена была кивнуть — одновременно с Павликом.

А Покати-горошек Горохов покатился вдоль плинтуса — и закатился в щель под ближайшей дверью.

— А… где живут ваши ученики? — спросила Орина, проводив взглядом веселую горошину.

— Как где? Прямо здесь, в школе, — и директор-библиотекарь ткнула пальцем в потолок. — В мансарде расположены спальни. Пойдемте покажу… Как членам комиссии вам, конечно, не мешает узнать, как существуют наши дети… Это мое упущение… Как я сама не догадалась предложить вам! Пойдемте, пойдемте…

Пока поднимались по лестнице с крайне частыми ступеньками, — так что приходилось семенить, — ребята попытались выспросить Милиционера, не слыхал ли он чего о карте личности, но Бредников покачал головой, после подумал и предположил: дескать, у каждой личности свои отпечатки пальцев, так, может, о них и идет речь… Эти отпечатки вполне могут называться картой личности!

Орина поглядела на кончики своих пальцев, полускрытых навесом лакированных ногтей: выходит, у нее целых десять карт… А если на ногах пальцы посчитать, так все двадцать… Павлик Краснов, судя по выражению его лица, был тоже в большом сомнении.