– Напоролся на сук. Да и вообще, я смогу вас порешить, даже если мне одну руку привязать.

– Ловлю тебя на слове, стрелок. Давай не отказывайся, раз уж похвастался.

Кинжал промолчал.

– Кинжал, твое вранье, о союзниках, которых у тебя на самом деле нет, доказывает, что ты сам считаешь свое положение ненадежным. Такая слабость духа может привести тебя к гибели даже независимо от расстройства психики.

– Скажи мне, Тирдал, – заговорил наконец снайпер, – на что похож предсмертный крик дархела? Зачем мы ведем эту болтовню? Все довольны? Давайте заткнемся и начнем убивать. Я-то могу, а вот вы, кажется, нет.

– Ищешь способ вырубить общий канал? Помнишь, только старший по званию может это сделать. То есть я.

– Ладно, я пошел, – сказал Хорек. – Много работы. Но если ты, Тирдал, убьешь этого психа и положишь артефакт там, где я скажу, то обещаю, что оставлю тебя в живых.

– Нет, на такого рода сделку я пойти не могу.

– Потому что не можешь пролить кровь, трус, – буркнул Кинжал.

– Я тебя понял, Тирдал. Жаль, что не могу позволить вам убежать с миллиардом в кармане. До встречи, ублюдки. – И разведчик отключился. Правильное решение. Он, как и стрелок, устал и соображает хуже пятилетнего ребенка, а вот долбаный дархел цветет и пахнет.

Теперь Тирдал знает, что Хорек Кинжалу не союзник. Кинжал знает, что Хорек уже близко. А Хорек знает лишь одно: он просто обязан замочить этих продажных тварей.

Вздыхая, разведчик выбрал подходящий темп и заковылял вперед, ощущая ноющую боль в ногах.

Только наступление утра спасло Кинжала от помешательства. Но одной трезвости рассудка было недостаточно. Без отдыха и нормального питания снайпер постепенно отставал от дархела. А теперь Кинжал еще и ранен. Он осознавал, что если не сумеет покончить с Тирдалом до исхода наступающего дня, то не сможет сделать этого никогда. А еще Хорек. Чертов гений маскировки. Идет и идет, словно заведенный. Ладно бы ради денег старался, ан нет, "выполняет свой долг". Долг и честь – условности, а этот идиот думает, будто кому-то еще есть до них дело.

Кинжал нащупал трубочку резервуара с водой и потянул ртом. Черт! Ночью он, постоянно потея, выпил все. Нужно остановиться и добыть нормальную еду, а также набрать воды. Было нежарко, но Кинжал взмок от пота. Получается, за день он теряет почти четверть литра воды. Пить. Если бы снайпер, бросая гранату, знал, что кто-то уцелеет, то запасся бы провиантом. А он даже рюкзака с собой не взял, потому что был на сто процентов уверен в успехе. Хорошо, хоть винтовку захватил. В этом не было особой нужды, однако привычка не расставаться с оружием взяла свое. Полезная привычка. Как же было не взять продуктов, собирая все необходимое?! Да откуда он мог знать? Почти все лекции на курсах он, помнится, проспал, проявляя интерес только к беговым упражнениям и стрельбе.

Ситуация, в которую попал стрелок, казалась насмешкой судьбы. Кинжал зубоскалил по поводу тех, кто не мог есть всякую дрянь, и только потому, что сам этого не мог. Его тошнило от сырого мяса, жуков, червей, личинок и прочей мерзости. Теперь же придется либо перебороть себя, либо умереть. Да, снайпера учили есть все это, и он ненавидел такую еду. Своим зубоскальством он мстил окружающим за собственные мучения. А сейчас будет есть это сам! От гнева снайпер даже приободрился. Словно сама природа норовит поставить ему подножку после того, как он задумал убийство. Но он выживет, получит деньги и забудет весь этот кошмар.

Где-то здесь должны обитать небольшие млекопитающие. Да, стрелок ужасно голоден, однако не настолько, чтобы съесть сырого жука. Млекопитающее. Что-нибудь с костями внутри, а не снаружи. Кинжал взглядом поискал возможные места обитания зверей, стараясь не думать про всех тех насекомых, которых он видел на этой планете. Иначе в памяти всплывали моменты, когда он жрал жуков на том недельном экзамене.

Кинжал нашел небольшую низменность. Тут и там блестели лужи. Между заполненными водой ямами сновали ящерицы. Ну ящерицы так ящерицы. Они хоть хордовые. Теперь осталось поймать одну.

В принципе можно было подкрасться и схватить животное. Кинжал был уверен в своем таланте передвигаться абсолютно бесшумно и подавлял всякие мысли о том, что на самом деле не способен на такое. Разумом снайпер понимал, что использовать оружие небезопасно – высока вероятность быть замеченным. Но нестерпимо хотелось пострелять. Так можно выплеснуть хоть какую-то агрессию. К тому же пристрелить рептилию гораздо проще, чем поймать голыми руками. Стрельба совершенно естественна для Кинжала, а его пульсар работает почти бесшумно. А если уменьшить скорость патронов, то не будет даже хлопков при переходе звукового барьера. Десять секунд на настройку, пять на прицеливание, вдох, и – раз! – одна есть. Мало. Еще два выстрела – еще две ящерицы. Остальные рептилии разбежались, но результат был весьма приличным: три штуки за три секунды.

Кинжал подобрал трупы с почти напрочь оторванными головами. Потом достал нож, отсек остатки голов и лапы, разложил все на упавшем стволе дерева и быстрыми, уверенными движениями освежевал и выпотрошил тушки. Затем поднес ко рту одну из лап.

Стрелок долго медлил, пытаясь пересилить отвращение и взять эмоции под контроль. Наконец он впился зубами в теплую, вязкую плоть и оторвал кусок мяса от кости. Прожевав склизкую, волокнистую субстанцию, Кинжал сделал глотательное движение, но комок застрял в горле из-за внезапного спазма. Снайпера едва не вырвало. Если бы он пристрелил их вчера, то сегодня мясо было бы уже сухим и тянущимся и не напоминало бы сырого кальмара. Кинжал откусил еще кусок, и его снова чуть не вытошнило. Снайпер кое-как разжевал и судорожно проглотил очередную порцию. С гримасой омерзения он засунул оставшиеся тушки к себе в карман, обтер руки от липкой, склизкой крови и встал. Надо найти воду, иначе невозможно будет доесть эту дрянь. А с водой ее можно заглатывать маленькими порциями, как лекарство. К тому же, пока снайпер добудет питье, кровь с мяса немного стечет.

Даже если Тирдал и ел этих тварей, то все равно лгал. Их мясо не похоже на куриное.

А у Тирдала были свои проблемы и свой, как сказал бы человек, "скелет в шкафу". К сожалению, этим «скелетом» был он сам. Игра в кошки-мышки, провоцирующая у людей выбросы адреналина, у дархела провоцировала выбросы тала. Это было опасно, но, чтобы выжать из тела максимум, приходилось время от времени поддаваться своей животной сущности. А чтобы победить снайпера, придется выпустить «скелет» наружу, рискуя бесповоротно впасть в линтатай, стать зомби. Также, чтобы переиграть Кинжала, нужно будет использовать сенсатские способности, как он уже, впрочем, два раза и сделал.

Кроме того, нужно позаботиться о еде. Кинжал-то сможет долго протянуть на том, что изготавливает конвертер, вдобавок сумеет легко подстрелить какую-нибудь зверушку и съесть ее без особых проблем. Тирдалу же предстоит снова перебарывать себя, чтобы убить разумное существо. Еще одна проблема в том, что придется есть по нескольку раз в день. А самая большая проблема – приближающийся порог усталости. Уже сорок семь часов Тирдал уходит от преследования. Только еда придаст сил – дархел уже чувствовал, как страдает мускулатура оттого, что организм черпает энергию из мышечной массы. Сенсат внимательно выискивал жертву, стараясь засечь животное, стоящее на низшей ступени развития. Чем разумнее существо, тем сильнее угроза наступления линтатая.