– И хрен с ними, – без тени сомнения ответил Дмитрий Федорович. – Они толком не знают, что надо искать в том кратере, а вы более или менее знаете. К тому же, чтобы опередить, надо менять планы и спешить, а это до добра не доводит. Поэтому я хочу знать, кто и почему принял решение о проектировании «лунного дома» с ноля, вместо того, чтобы предельно облегчить уже достаточно отработанный бытовой отсек «Салюта».

– Решение еще не принято, но проталкивает его Бармин, – наябедничал к месту прорезавшийся Антонов. – Он утверждает, что так можно будет сэкономить почти тонну спускаемого веса.

– Я ему сэкономлю, – буркнул Устинов. – И что лично вы думаете по поводу пресловутых двадцати пяти секунд?

Это было время, которое двигатели взлетно-посадочного модуля могли отработать сверх расчетного оптимального. И если я его использую при посадке, а для прилунения точно в лагере это потребуется почти наверняка, то при взлете никаких резервов вообще не останется.

– Пока его не получится увеличить как минимум секунд до сорока, лететь вообще нельзя. А лучше так вообще до минуты.

– Полностью поддерживаю. И еще – кто додумался экономить на продовольствии?

– А вот это уже я.

Ну да, почти я. Но не закладывать же Келдыша? Тем более, если окажется, что посылки из двадцать первого века можно отправлять и на Луну, проблема сама собой снимается. Ну, а если нет, придется, конечно, поголодать. Но все же не так, как ребятам с баржи, унесенной в океан десять лет назад.

– Ну, в общем, надеюсь, что вам будет везти, как всегда, и экспедиция пройдет нормально, – закруглил беседу Устинов. – Хотя, конечно, лететь одному…

– И вы почему-то разделяете общее заблуждение. Зачем на Луне толпа? Массовка, как в случае с луноходами, уже не нужна, бегать по Луне с транспарантами и воплями «слава КПСС» никто не собирается. Если полностью откажет электроника, то сиди там хоть десять человек, на глаз они навигацию не проведут и коррекцию орбиты в уме не сосчитают. Соскучиться же по людям я просто не успею, да и полный отказ связи маловероятен.

– Черток говорит, что, если вы случайно упадете в лунном скафандре, то без посторонней помощи даже подняться не сможете.

– Вот поэтому сейчас и делают новый скафандр. Одно из требований – чтобы я в нем мог подняться из лежачего положения даже на Земле. Причем именно я, а не вообще абстрактный космонавт.

Мне очень хотелось сказать Устинову: «Дядя Митя, отстань, и без тебя тошно», но я сдержался.

Однако это, как оказалось, был еще не конец беседы.

– Двадцать четвертый съезд попадает на самый пик подготовки к полету, – заметил Устинов, – и лично я с пониманием отнесусь к тому, что вы не сможете на нем присутствовать. Что бы по этому поводу ни говорили более высоко сидящие товарищи.

А вот хрен тебе, подумал я. Чтобы меня там при голосовании по приему в ЦК прокатили? И потом опять начинать всю эту тягомотину? Нет уж, три-четыре дня, да и то неполных, я на это выделить всяко смогу.

Но разумеется, сразу лишать Дмитрия Федоровича надежды я не стал и дипломатично ответил:

– Посмотрим ближе к делу, хотя, конечно, тут вы правы.

* * *

Надо сказать, что предположение Ефремова о побудительных мотивах триумвирата было слишком пессимистичным, догадки Скворцова оказались ближе к истине. За день до упомянутого разговора прошла встреча Брежнева, Косыгина и Шелепина, на которой они обсуждали предстоящий полет.

– По-моему, ты зря надеешься, что у него в связи с подготовкой не хватит времени присутствовать на съезде, – заметил Шелепин Брежневу.

– Да хватит у него времени, на все хватит. И на присутствие, и на выступление, – усмехнулся Леонид Ильич. – И мозгов тоже хватит – на правильное. Не понимаешь? Все же просто. Если бы у него все, так сказать, подвиги были в прошлом, он обязательно выступил бы на съезде с критикой. Даже, пожалуй, независимо от нашей позиции. А затыкать ему рот может выйти себе дороже. Зато перед таким полетом он на обострение не пойдет и удержится в рамках.

– А после полета? – усомнился Косыгин. – Он же тогда вообще разойдется, а то и разбушуется. И не удержишь его.

– Так ведь столь удобной трибуны, как съездовская, у него еще пять лет не будет. Ну выступит он на пленуме, и что? Да и вообще, проблемы надо решать по мере их поступления. И сейчас меня больше беспокоит другая. Все мы знаем, что Витя нормально отнесся к предложению о лунной экспедиции. И до настоящего времени у него принципиальных возражений не появилось. Но вот какой это Витя, Скворцов или Антонов, я пока сказать не могу, как-то не очень их различаю. Алексей, ты что думаешь?

– Скворцов. Однозначно Скворцов.

– Шурик?

– Да, я тоже так думаю. А почему ты считаешь это важным?

– Потому, что характер риска для них разный. Антонов рискует только лишиться этой… как же он ее называл… автотары?

– Аватары, – подсказал Косыгин.

– Вот-вот, а на Луну ему наверняка хочется, в силу чего он даже пятидесятипроцентную степень риска может считать допустимой. А Скворцову придется ставить на кон свою жизнь. Опять же молодая жена и дочки у него, а не у Антонова. То есть если на полет согласен наш Витя, то почти наверняка все закончится благополучно, а если тамошний, то еще хрен его знает. А я, знаете ли, уже как-то привык чувствовать себя лучше, чем в пятьдесят лет, да и удар по нашему авторитету гибель Скворцова нанесет изрядный.

– Вообще-то мы вроде как только согласились с настойчивыми предложениями Скворцова и Келдыша, да и то не сразу, – хмыкнул Шелепин.

Брежнев даже слегка разозлился.

– Да? А ты спроси у своего дружка Володи, о чем сейчас говорят в «Мечте». У меня вон блата в органах нет, но я и то знаю. Мол, Виктор Васильевич пошел на эту авантюру только потому, что его уговаривал лично Брежнев, а то бы ни за что не согласился. Если же он не вернется из полета, то об этом уже на следующий день заговорит вся Москва.

– Значит, Витя решил подстраховаться, – задумался Косыгин. – Причем наверняка Антонов, а не Скворцов.

– Почему ты так решил? – не понял Брежнев.

– Да потому, что только у Антонова резко негативное отношение к власти. Он считает, что там все подлецы по определению. У Скворцова же в этом вопросе более взвешенная позиция.

– Кстати, мы-то желаем ему успеха, но ведь могут найтись и другие. Шур, пригласи ко мне на послезавтра Семичастного, я ему лично поставлю задачу и объясню всю ее актуальность.

– Все-таки ваша экспедиция задержит поступательное развитие космонавтики, – заявил мне Челомей на очередной встрече. – Вместо того чтобы делать первый летный макет МКТС, я вынужден из огрызков старых программ комбинировать лунный корабль и посадочный модуль.

– С удовольствием вам посочувствую, но перед этим неплохо было бы узнать, что такое МКТС.