То ли злость на Шрама, то ли его препарат, то ли и то и другое вместе помогло мне быстрее прийти в себя, но до валяющегося на траве WEAR 2Z я дошел без посторонней помощи.

Броня приняла в себя две гранаты – одна оторвала руку, вторая отбросила «живой танк» в кусты, не причинив экзоскелету заметных повреждений. Разве что его хозяина оглушила, который тихо-мирно, не приходя в сознание истек кровью и отошел в монументовский рай.

Я присел на корточки, соображая, как бандит из старого советского фильма, «где же у него кнопка». Последующая, третья модель экзоскелета модели WEAR после смерти хозяина открывалась согласно заложенной в нее программе – могла как гостеприимно раскрыться, так и самоуничтожиться. Эта же должна быть попроще, судя по схеме, виденной мной в лаборатории Захарова.

Я одновременно нажал на два выступа по краям грудной бронеплиты, и она отъехала вверх, обнажив простейший датчик-присоску. Понятно. Хозяин при желании открывает сейф на ножках командой изнутри, а в случае чего вскрыть его броню могут только свои. Только вот куда датчик-то лепить?

– На лоб лепи, – подсказал подошедший Шрам, словно услышав мои мысли. И пояснил: – Я как-то видел в прицел, как один монументовец с трупа товарища снарягу снимал.

«Монументовец, – подумал я, прилепляя на лоб присоску. – Интересно, на сколько процентов я теперь монументовец».

Оказалось, что на все сто.

Внутри экзоскелета что-то щелкнуло, и его верхняя часть слегка приподнялась, словно крышка тяжелого старинного чемодана, у которого отбросили язычки замков.

– О! – сказал Шрам. – Надо же, первый раз снял скальп с пользой для его владельца.

– Интересно, зачем ты это делал раньше? – поинтересовался Валерьич.

– Да понимаешь, заказ как-то был – принести шкуру с башки одного урода. Ну, я выполнил. Потом второй, аналогичный. А потом в привычку вошло…

Я не стал дослушивать обоснования странных привычек наемника. Вытащив труп из экзоскелета, я скинул с плеч рюкзак и влез в чужую броню, которая немедленно захлопнулась.

– Идентификация владельца окончена. Выбран язык: русский, – хриплым механическим голосом сообщил мне динамик над ухом, и я тут же пожалел, что монументовцы не шатаются по Зоне в экзоскелетах продвинутой третьей модели. Всяко приятнее читать зеленые надписи на прозрачном бронестекле, чем слушать этот рев над ухом. Но выбирать не приходилось.

Я поднялся на ноги и прошелся туда-сюда. Получилось неплохо, только левая нога немного замыкала.

– Незначительное повреждение гидравлического поршня левой нижней конечности, – сообщил голос. – Утрата защиты левой конечности на сорок шесть процентов. Система не может обеспечить полную защиту биологического объекта.

– И хрен с ней, – сказал я. – Открыть забрало.

Динамик недовольно хрюкнул, но вякнуть не посмел. Бронестекло шлема неожиданно мягко поднялось вверх.

– Может, теперь ты объяснишь, что задумал? – поинтересовался Шрам.

– Запросто, – сказал я, поигрывая уцелевшими механическими мускулами левой руки. – Валерьич, ты уже сообщил вражьей силе насчет посылки?

– Ага, – кивнул командир «партизан». – Слышал бы ты, что началось в эфире. Правда, потом их командир приказал всем подчиненным заткнуться и пообещал, что за это наши трупы не станет скармливать цепным снаркам, а похоронит достойно.

– Вот и хорошо, – сказал я. – Значит, поступаем следующим образом…

* * *

Вагонетка катилась по рельсам. Огромные деревья справа и слева помаленьку сменились на привычный пейзаж: унылое поле с редкими «треугольниками смерти» – знаками радиационной опасности, разрушенные или полуразрушенные строения, ржавые остатки сельхозтехники… и вороны, кружащие над моею больной головой.

Голова и вправду побаливала – всё-таки не каждый день в нее вживляют всякую нестерильную хрень. Правда, «огонь» убивает всех микробов, но мне почему-то казалось, что на этот раз артефакт дал сбой и у меня под волосами ползают несколько выживших и на редкость кусучих бактерий.

Кстати, интерес ворон к моей персоне был неслучаен, потому как я возлежал на куче свежих трупов разной степени комплектации. У кого конечности не хватало, у кого головы, а у некоторых и того и другого. Впрочем, недостающие части кадавров тоже были собраны и аккуратно уложены на вагонетку. Я же лежал на всем этом мертвом мясе эдаким логическим завершением современного «апофеоза войны» и слушал переговоры монументовцев, благо позволял спецканал, автоматически настраиваемый в шлеме.

– Объект выехал из леса, движется со скоростью около пятидесяти километров в час. Вижу в бинокль – реально трупы наших. Озари сиянием Твоим, Монумент, души тех, кто отдал жизнь во исполнение воли Твоей.

– Понял, Репей. Вечная память нашим погибшим бойцам. Но почести воздадим потом, и не в эфире, а как положено.

– Мастер, а что, если сталкеры дрезину взрывчаткой начинили? Подъедет – и звездец форпосту.

– Точно, Репей, ты умный, а мы здесь дураки сидим. Метров за триста до станции ежа на шпалы кинем, вот и вся тема.

– А может, раньше кинуть?

– Можно и раньше. Только четыре километра до Красницы переть трупы сам будешь.

– Понял, Мастак, виноват.

– Хорошо, что понял, а я уж не надеялся. Отбой связи.

И хорошо. Как регулировать громкость динамика, я не нашел, видать, девайс был нерегулируемым чтоб ненароком боец не прослушал ценные указания начальства. От его рева у меня уже неслабо звенело в ушах, и под «паутинкой» на черепе беспорядочно метались оглушенные микробы. Во всяком случае, ощущение было именно таким. Приживалась она там, что ли, или реально каких-то мутировавших муравьев туда Шрам напустил, чтоб мне жизнь медом не казалась? С него станется. Но как бы там ни было, по-любому хорошо, что пока всё идет согласно моей задумке.

Но радовался я рано. Внезапно динамик ожил снова.

– Мастак, говорит Боря Вист с базы.

– Слушаю.

– Тебе сталкерьё трупы наших заслало на дрезине, так?

– Ну.

– Я в этом районе зарегистрировал сигнал активного экзоскелета, который мы уже удалили из базы данных.

– Не понял…

– Короче, система показывает, что броня Ромки Водилы активна, но внутри не Ромка.

– То есть не Ромка. А кто?

– Не поверишь. Пашка Нагасаки, убитый в Чернобыле-два полтора года назад. Труп не стали вытаскивать из аномалии, к нему не подойти было.

– Не понимаю, кто сегодня курил – ты или твоя система?..

Я уже видел станцию Красница – неплохо сохранившуюся, ибо ломаться там было нечему. К врытым в землю бетонным основаниям, формой напоминающим виселицы, в прошлом веке прислонили плиты из того же материала – получились стены. И сверху положили такие же плиты – вот и крыша готова. Сбоку к этому сооружению притулилась будка кассира, тоже бетонная и переоборудованная под огневую точку.