Это не люди Корнеева…

Я убежден в этом. Сейчас Корнеев замывает следы и сам ищет Белан и Треера. Ему нужно обезопасить себя от Машеньки с бывшим боссом «Ребус», а им нужно срочно найти меня. По их мнению, я в данный момент владею их восемьюдесятью миллионами долларов, вырученных за проданное «Ребус-Вижуэл» имущество.

Это невероятно как факт! У меня нет этих денег, меня кинул Корнеев!

Но, черт возьми… у меня есть восемьдесят миллионов. И Машеньке, и Трееру безразлично, что пахнут они не так, как их деньги.

Темные очки как средство грима я забраковал сразу. Идиот тот, кто верит в спасительную роль очков. Мне, к примеру, кажется, что, если я буду искать человека и увижу подозрительного типа, узнать которого трудно из-за очков, я обязательно подойду и подниму их.

Сдвинув шляпу на лоб, я закинул ногу на ногу и развалился на стойке бармена. Стакан с дайкири был уже пуст, и я показал внутрь его мальчику. Вслед кинул десятку баксов, и на этот раз мальчик замялся. Он же обычно не берет вперед…

«Регистрация билетов на рейс до Нью-Йорка закончена», — прозвучало под крышей и то же самое было повторено на английском.

Шестерка разошлась и принялась гулять по бару с видом VIP-посетителей. Кто-то закурил, кто-то направился к стойке. Надо сказать, в «Шереметьеве» на такой уж большой бар, где продают минералку по 200 рублей, чтобы его прочесывать вшестером. Но эти не хотели пропустить ни одного лица.

Они ищут крепыша выше среднего роста с зачесанными назад длинными волосами, в добротном костюме и чистой рубаке. Таких в баре было много, но то волосы были недостаточной длины, то костюмчик не бил, то крепыш был ниже среднего. Мрачного фраера в мятом лапсердаке и шляпе, по которой пробежало стадо слонов, они пока в расчет не брали. Ребята создавали броуновское движение, работали без схемы, отчего часто сталкивались друг с другом.

Я тянул дайкири и облизывал губы. Раза два, когда неприятель приближался слишком близко, чесал подбородок. Звук, раздававшийся при этом, неприятеля не отпугивал, но и не сосредоточивал.

— Может, он не полетит? — раздалось за моей спиной так тихо, что один я, наверное, и слышал.

— Он же билет взял, — ответил женский голос мужскому.

— Он и в «Пулково» билет взял.

Пауза. Они думают.

— А если он взял билет еще на один рейс?

— На какой, к примеру?

— На тот, что сразу после нью-йоркского, к примеру. Пока мы будем по вокзалу ходить и к американцам приглядываться, он будет стоять рядом в очереди на регистрацию рейса до Амстердама.

И тут же раздался едва слышимый шелест. Так работает рация.

«Его не было в зале», — зашипело в баре.

— Значит, он отошел!

«Но вы же смотрели в подсобных помещениях!»

— Он может быть где угодно! В баре, к примеру!

Разговор стал напрягать публику. Количество желающих посмотреть в мою сторону увеличивалось в арифметической прогрессии.

«Но в баре вы…»

И тогда прозвучал ответ:

— Тогда просто возьми и проверь списки всех ближайших рейсов во все уголки земного шара, идиот! — в мою сторону посмотрели наконец все.

Меня осенило. Если все в зале смотрят на них, и они понимают, что все смотрят на них, и если Медведев в зале, то он должен быть единственным, кто на них не посмотрит. Лично я так и подумал бы.

Как мне все это не нравится…

Не мешкая, встречая взгляды поддержки, я развернулся вполоборота и посмотрел на двух немолодых янки, тянущих кофе и пускающих дым настоящего «Мальборо».

— Do you believe the problem can be solved?[20]

Видимо, это было что-то вроде юмора их комиков-разговорников, чем в свое время занимался Эдди Мэрфи, чтобы выжить.

Я не претендовал на остроумие, но янки расхохотались.

Через мгновение я почувствовал на своем плече тяжелую женскую ладонь.

— If I were in your place, I would ask him to stay.[21]

— Don’t pay attention to them[22]… — угрюмо поглядывая на ту, что давила мне плечо, проскрипела в мою сторону пожилая американка.

Что и было мне нужно. Чуть приподняв обе руки, словно сдаваясь в плен, я повернулся к преследователям спиной.

После этого диалога шестеро для приличия еще с минуту побродили по залу, уже не скрывая своих намерений, после чего вышли.

— Вы американец? — спросил меня муж той, что посоветовала мне не обращать внимания на наглецов.

— Нет, я из Австралии.

— О, я там был во время Олимпиады! Чудесная страна! Мы с женой путешествуем, — он спохватился и положил руку на руку жены. — Знакомьтесь, это Кэрри.

— Очень приятно, — я приподнял шляпу. — Джек.

«Воробей», — хотелось добавить мне, но вместо этого я подозвал бармена и заказал два мартини для друзей.

— Джек, вы давно в России? — спросила меня американка, когда я, бросая взгляды вниз, в зал, подсел к их столику.

— У меня здесь дела. Я промоутер.

Миссис оживилась.

— Джек, я приезжаю в Россию в четвертый раз, я разговариваю с людьми в надежде найти ответ на один-единственный вопрос. Я поклялась Фрэнку, что будем приезжать сюда снова и снова, пока я не найду ответа…

Я улыбнулся.

— Вы не можете понять, почему русские не хотят, чтобы Буш разместил систему ПРО в Чехии?

— Нет, Джек. Я хочу знать, зачем в русском такси счетчик.

— Я шесть раз был в США, Кэрри. Сколько стоят в супермаркете Нью-Йорка американские окорочка?

— А что такое — окорочка?

— Этот мир полон загадок, Кэрри. Однако мне пора. Был рад познакомиться… — встав, я улыбнулся.

— Послушайте, Джек, — засуетился старик Фрэнк, вынимая рукой, покрытой шагреневой кожей, визитку, — если будете в Нью-Йорке… Мы с Кэрри живем на Мэдисон-авеню, наши окна выходят прямо на Мэдисон-сквер-парк. Мы будем рады видеть вас.

— А чем вы занимаетесь, Фрэнк?

Он шикарно улыбнулся тридцатью двумя фарфоровыми зубами.

— Этот бизнес еще недостаточно развит в России. Я вице-президент международного рейтингового агентства STANDARD&POOR’S. Мы так или иначе участвуем в слиянии компаний в формате M&A, слышали?..

Я поджал губы и виновато покрутил головой.

— Нет… Это не мой профиль.