И с какой стати заговорщикам потребовалось участие иностранца? Единственным объяснением представлялось желание свалить вину, но почему же именно на Луку? Простое ли это совпадение или все-таки кому-то нужно облить грязью графа Лайла и разрушить его дружбу с королем? Лучиана вздохнула и сказала себе, что все эти вопросы могут так и остаться без ответов.

Уезжая в поместье графа, она оставила в Лондоне значительную часть своего гардероба, так что беспокойства относительно внешнего вида не испытывала. Появиться перед королем деревенской простушкой не хотелось; более того, первое представление требовало особой элегантности, ведь дамы будут обсуждать не столько ее саму, сколько вкус и мастерство портнихи. Конечно, безупречные манеры – веский аргумент, однако женская половина двора в первую очередь оценит стиль и богатство наряда.

Учитывая обстоятельства, графиня остановила выбор на платье из темно-зеленого шелка с прямоугольным вырезом и отделкой в виде широкой тесьмы, щедро расшитой золотом. Поскольку в семействе Тюдоров издавна любили сочетание зеленого и золотого цветов, выбор графини Лайл тонко намекал на ее преданность монарху. Наряд завершали золоченый пояс и золотая цепочка с маленьким, украшенным рубинами распятием.

Клио помогла одеться, подала атласные туфельки с закругленными носами и с восхищением оглядела госпожу.

– Вы намерены часто приезжать в Лондон, миледи? – с надеждой в голосе спросила она.

– Время от времени, – ответила Лучиана, не желая разочаровывать откровенным признанием в том, что предпочитает навсегда поселиться в деревне. – Мне нравится и Уай-Корт, и сельская жизнь, хотя выросла я в городе. Странно, правда? Но этот дом надо содержать в образцовом порядке, чтобы родители смогли меня навестить, когда того пожелают.

Клио была рада узнать, что и ее, и остальных слуг не выкинут на улицу.

– Все мы готовы служить вам верой и правдой, миледи, – ответила она с заметным облегчением.

Граф встретил графиню одобрительной улыбкой.

– Моя мудрая флорентийская жена, – заметил он, внимательно осмотрев наряд. Сам он был одет в шелковые лосины, вышитый жилет, рубашку из тончайшего хлопка и длинный камзол с широкими рукавами. Башмаки из прекрасной кожи украшали золотые пряжки, а на груди, на толстой золотой цепи, сиял семейный герб: склонивший голову конь, а над ним – небольшая корона и надпись: «Вечно предан». Девиз мудро подчеркивал непричастность к каким бы то ни было группировкам и безусловную верность правителю.

Лучиана ответила на комплимент грациозным реверансом.

– Даже не знаю, как относиться к вашей красоте, милорд. Подозреваю, что жертвы ее неисчислимы.

– Не могу же я уступить супруге в элегантности, – парировал граф, и оба засмеялись.

У крыльца графа ждал конь, а графиню – носильщики Флинт и Форд, которым предстояло доставить ее во дворец. После долгой дороги верхом из поместья в Лондон путешествие по улицам в паланкине казалось странным, однако наряд требовал предосторожностей и комфорта.

К дворцу лорд Лайл приехал первым, спешился и к прибытию графини уже ждал ее, чтобы подать руку и помочь выйти. Носильщикам предстояло присоединиться к группе товарищей, ожидавших своих господ.

– У тебя ледяные пальцы, – заметил граф.

– Немного нервничаю, – призналась Лучиана. – Это мой первый визит в королевский дворец.

– Но ведь ты встречалась с Медичи, – напомнил он, слегка удивившись.

– О, это совсем другое дело. Лоренцо – не король, – возразила графиня. – К тому же знакома с ним всю жизнь.

– Ну а я всю жизнь знаком с Генрихом Тюдором, – заметил граф. – Не стану отрицать, что король полон величия, и все же бояться не стоит. А королева – обаятельная молодая дама. – Он крепко сжал холодную ладонь и повел жену по ступенькам широкой парадной лестницы.

Лучиана шла словно во сне, пока вдруг не оказалась в огромном зале, полном нарядных людей, под обстрелом множества любопытных взглядов. Граф тем временем невозмутимо отвечал на приветствия и уверенно шагал туда, где между женой и матерью сидел король. Остановившись напротив, он поклонился, а Лучиана присела в глубоком грациозном реверансе.

– Не ожидал, Роберт, что ты так скоро вернешься в Лондон, – заметил Генрих VII.

– Прежде чем окончательно удалиться в деревню, ваше величество, нужно уладить кое-какие дела, – ответил граф. – Позволите ли представить вам свою жену?

Лучиана снова поклонилась, а король милостиво улыбнулся.

– Вы поистине прелестны, мадам, – любезно произнес он. – Матушка высоко о вас отзывается, а добиться ее похвалы нелегко.

– Благосклонность леди Маргарет – большая честь для меня, – искренне призналась Лучиана.

Ответ монарху понравился; с обожанием взглянув на мать, он пригласил:

– Добро пожаловать к моему двору, графиня.

Представление закончилось успешно: лорд и леди Лайл получили необходимое признание и с поклоном отошли.

– Молодец, – шепотом похвалил Роберт.

– Король слишком серьезен, – пробормотала Лучиана. – Он всегда такой печальный?

Роберт кивнул.

– С детства. Он всегда понимал свою ситуацию намного глубже, чем все, кто его окружал. Иногда Генрих смеется, но нечасто. Чувствует огромную ответственность и перед страной, и перед семьей, а потому никому не позволит принижать собственное значение.

– Его величество сказал, что я прелестна, а ты называешь меня прекрасной, – с обидой в голосе заметила Лучиана.

– Ты действительно прекрасна, – подтвердил супруг. – Король просто не склонен к ярким оценкам. То, что Генрих вообще счел нужным как-то отозваться о твоей внешности, уже свидетельствует о высокой оценке: раздавать комплименты он не привык.

Лучиана с пониманием приняла ответ, однако тут же задала следующий вопрос:

– А избранницу леди Маргарет ты здесь видишь?

Граф насмешливо хмыкнул, огляделся в поисках Кэтрин Толкотт и, к своему немалому удивлению, очень быстро ее увидел. Больше того, молодая леди смотрела на него в упор.

– Постарайся, чтобы твое внимание осталось незамеченным, но она здесь. Слева, возле подиума, – тихо ответил он, ощущая некоторую неловкость.

– Нахалка в лавандовом платье? – уточнила Лучиана.

Граф усмехнулся: значит, самоуверенный взгляд не остался незамеченным.

– Да, девушка в лавандовом платье.

– Волосы у нее вовсе не каштановые, а пегие, как лошадиная грива, – фыркнула Лучиана. – Даже странно, что матушка короля выбрала для тебя такую дурнушку.

– Ее семья обладает значительными связями, – с трудом сдерживая смех, ответил Роберт. Жена откровенно ревновала, что одновременно льстило и забавляло.

– Иначе и быть не может, – сухо ответила Лучиана.