лань, пыталась взлезть на дерево. Дневной свет её несколько успокоил, она любовалась его красотой, и солнце ей казалось столь чудесным, что она не переставала глядеть на него; всё, что она до сих пор о нём слышала, казалось ей ничего не значащим по сравнению с тем, что она видела. Это было единственным утешением, которое нашла она в этом пустынном месте. Она была совершенно одна в продолжение нескольких дней.

Фея Тюльпанов, которая всегда любила принцессу, живо ощущала её горе, но она была очень раздосадована, что ни королева, ни принцесса не воспользовались её советами, так как она много раз им говорила, что если принцесса уедет раньше, чем ей минет пятнадцать лет, то это добром не кончится. Однако она не хотела обрекать принцессу в жертву ярости феи Источника и направила шаги Левкоя к лесу, чтобы новая эта наперсница могла утешать принцессу в её несчастии.

Красивая лань шла потихоньку по берегу ручья, когда Левкой, которая так устала, что уже не могла идти дальше, прилегла отдохнуть. Она печально размышляла о том, в какую бы сторону ей направиться, чтобы найти свою дорогую принцессу. Когда лань её заметила, она одним прыжком перенеслась через широкий и глубокий ручей, бросилась к Левкою и начала нежно к ней ласкаться. Левкой была этим крайне удивлена, она недоумевала: то ли здешние звери так любят людей, то ли эта лань её знает. В конце концов, ведь было очень странно, что дикая лань оказывала человеку такие любезности.

Она внимательно на неё посмотрела и с крайним удивлением заметила, что две крупные слёзы катятся из глаз лани; тут уж она больше не сомневалась, что перед ней её любимая принцесса. Левкой взяла в руки её ножки стала целовать их с такой же нежностью и уважением, как, бывало, целовала она ручки принцессы. Она заговорила с ней и поняла, что лань ожидала её, но что она не может ей отвечать; тут слёзы и вздохи с обеих сторон возобновились с новой силой. Левкой обещала своей повелительнице, что она ни за что её не покинет, лань отвечала ей глазами и кивками головы, что она тому очень рада и что теперь многие её горести будут не так ей страшны.

Почти весь день они были вместе. Лань, боясь, что Левкою захочется покушать, повела её в дальний край леса, где она заметила дикие деревья, на которых росли очень вкусные дикие плоды. Левкой ела их без конца, так как она умирала от голода, но когда насытилась, то впала в сильное беспокойство, потому что представить себе не могла, где и как они будут спать. Ей казалось немыслимым оставаться спать в лесу, среди тысячи опасностей, которые могли приключиться.

– Разве вам не страшно, милая лань, – спросила она, – провести здесь целую ночь?

Лань подняла очи вверх и горько вздохнула.

– Но ведь вы, – продолжала Левкой, – бегали по всему этому громадному лесу; неужели же здесь нет никакого домика – жилья какого-нибудь угольщика, дровосека или кельи монаха?

Лань ответила ей кивком головы, что ничего такого она не встречала.

– О боги! – воскликнула тогда Левкой. – Завтра меня уже не будет в живых! Даже если удастся мне избежать встречи с тиграми и медведями, я уверена, что умру просто от страха. И не подумайте, дорогая принцесса, что я беспокоюсь о своей судьбе; я думаю только о вас. Увы, каково-то остаться в этих глухих местах одной! И никто не утешит вас! Может ли быть что-нибудь ужаснее?

В ответ бедная лань принялась плакать; она рыдала прямо, как человек.

Её слёзы тронули фею Тюльпанов, которая её нежно любила. Несмотря на то, что принцесса её не послушалась, всё-таки она продолжала всё время заботиться о ней. И вот она внезапно появилась перед ними.

– Я не буду вас укорять, – произнесла фея, – мне слишком тяжело видеть вас в таком состоянии.

Лань и Левкой бросились перед ней на колени. Одна целовала руки феи и нежно к ней ласкалась, а другая умоляла фею пожалеть принцессу и вернуть ей человеческий облик.

– Подобное не в моей власти, – отвечала фея Тюльпанов; – та, кто причинила ей эти неприятности, – могущественная волшебница. Но я могу сократить срок этого испытания, а чтобы облегчить его, скажу вам, что, как только день сменится ночью, она перестанет быть ланью, однако лишь займётся утренняя заря, она опять обратится в лань и будет бегать по лесам и долам, как дикий зверь.

Это было уже немало – хоть на ночь не быть ланью, и принцесса в восторге принялась прыгать и скакать, что очень развеселило фею Тюльпанов.

– Идите же вот по этой тропинке, – сказала она им, – и вы найдёте хижину, довольно опрятную для этих мест.

И, произнеся эти слова, фея исчезла. Левкой послушалась её; они пошли с ланью по указанной феей дороге, и вышли к хижине, у дверей которой сидела старуха и плела корзинку из тонкого ивняка. Левкой поклонилась ей.

– Приютите меня, бабушка, с моей ланью, – попросила она. Может быть, у вас найдётся комнатка для нас?

– Хорошо, доченька, – отвечала та, – местечко для вас я подберу; заходите сюда с вашей ланью.

И она повела их в прелестную комнатку, со стенами из дерева дикой вишни; там стояли две кровати с чистым бельем и покрывалами; и всё было так чистенько и просто, что принцесса говорила потом, что никогда не видела она более приятного жилья.

Как только совсем стемнело, принцесса Желанье обернулась человеком. Сто раз, а то и больше, поцеловала она Левкоя, благодаря её от всей души за её добрые чувства, за то, что она не оставила её, и обещала ей, что, как только кончится её испытание, она устроит её счастье.

Старушка потихоньку постучала в дверь и, не входя к ним, протянула Левкою прекрасные плоды, которые принцесса съела с большим аппетитом, и затем они улеглись спать. Как только занялся день, принцесса Желанье снова обратилась ланью и принялась скрести копытцем дверь, чтобы Левкой отворила ей. Грустно им было расставаться, хоть и ненадолго, но лань быстро умчалась в самую гущу леса и стала там бегать да прыгать, как она делала это и раньше.

Мы уже сказали, что принц Воитель остался один в лесу, а Бекафиг пошёл искать ему диких плодов. Было совсем уже поздно, когда он наткнулся на избушку доброй старушки, о которой только что шла речь. Вежливо потолковал он с ней и попросил еды для своего повелителя. Старушка наложила