Когда я вернулась на кухню, Сергей Сергеевич в воспитательных целях водил перед носом Льва Евгеньича кулаком.

— Лев Евгеньич, да, ворует, но он не виноват, — заступилась я. — Просто он в душе уверен, что в этом доме весь холодильник принадлежит ему и…

— Какая может быть душа у животного? Души даже у человека нет. Доказано.

— А вот и нет, вот и не доказано!

В доказательство я привела историю с Мейерхольдом. Он написал академику Павлову: мол, хорошо, что вы, дорогой академик, изучая рефлексы, наконец разобрались с душой. А тот ответил: во-первых, я на собаках изучал. А во-вторых, посмотрим насчет души, дорогой товарищ Мейерхольд, с душой еще ничего неизвестно. В том смысле, что душа есть. Тем более у Льва Евгеньича.

Мы еще поговорили о душе, а потом Сергей Сергеевич быстренько нарисовал схему происшедшего ДТП, из которой я не поняла ничего. И продиктовал мне заявление, из которого я тоже не поняла ничего, а особенно я не поняла, почему из заявления получается, что не я разбила ему фару, а наоборот, синий «мерседес» с номерным знаком 000 помял мне бампер.

— Сергей Сергеевич, а разве это вы не пропустили помеху справа? А разве у меня помят бампер? Я и не заметила…

— Э-э, кисуля, да ты совсем мышей не ловишь. Теперь я виновник ДТП, а не ты. Поняла, кисуля?

— Не поняла, Кисуля Сергеевич… Ой, простите, это я нечаянно…

Он долго объяснял мне, почему ему ничего не стоит быть виновником.

Я тупо кивала головой и притворялась, что понимаю, но поняла только одно — мне не нужно идти в ГАИ, Кисуля Сергеевич не собирается меня обижать, и это ему ничего не будет стоить. Почему? Потому что ему все принесут домой (что принесут, фару, страховку?).

Но мы же можем понимать в этом мире абсолютно все, и я расслабилась и вспомнила, что не так давно приняла решение знакомиться на улице. И хотя Кисуля Сергеевич был не совсем в моем вкусе — обычный человек без особых примет, совсем не небритый красавец, как Андрей, — но это, конечно, было в чистом виде знакомство на улице. А раз так, нужно выполнять свои решения и не рассуждать о душе и о бампере, а… ну, в общем, понятно.

— Давайте я угадаю, кто вы? — сказала я натужно-кокетливо, как усталая балерина делает на «бис» па-де-де, а сама мечтает развалиться на диване. — Вы вице-спикер Государственной думы? Олигарх? Знаменитый оперный певец? Мастер со станции техобслуживания?

Кисуля Сергеевич оказался… Я не верила, но он настаивал, что говорит правду. Кисуля Сергеевич так ловко притворялся доцентом, а оказался… полковником, вот кем. Полковником ФСГДД. Я точно не расслышала, но постеснялась спросить.

— Вы не шутите? Вы, правда, полковник ФСГДД? — спросила я и очень внимательно на него посмотрела, не Путин ли это.

А то у одного моего приятеля был такой случай: он как-то купил большой телевизор и почему-то решил не связываться с доставкой, а сам довезти телевизор до дома на своей огромной машине. А около дома понял, что ему этот телевизор не донести, и говорит прохожему: «Мужик, помоги телевизор донести за стольник». Тот помог и денег не взял. А мой приятель дома включил новый телевизор и увидел на экране этого прохожего, он оказался депутатом Государственной думы. И теперь приятель говорит, что все избранники народа помогают своим трудящимся.

— Надеюсь, вы хотя бы не из КГБ? — пошутила я.

— А что ты, Кисуля, имеешь против КГБ? — обидчиво спросил полковник и как-то даже привстал и набычился, и я с трудом подавила желание тут же броситься и проверить, нет ли у меня дома запрещенной литературы.

Вообще-то я растерялась. А если бы мне кто-то сказал: «Будем знакомы, я людоед, работаю оценщиком в городском ломбарде». Что сказать в ответ? «О, как мило, ну и что, вы любите свою работу?» — «Да, знаете, очень увлечен». — «О-о, ну да, как мило…»

Вот я и растерялась. И задумалась: а что я имею против Мосада, ЦРУ, Штази, царской охранки и ЧК, не считая того, что ужасно боюсь людоедов-оценщиков в городском ломбарде? Ну… я просто далека от них. А вообще-то я не привлекалась за хранение тамиздата, не выходила на площадь в 1968 году протестовать против введения танков в Чехословакию и не была диссидентом.

— Ты садись, Кисуля, — сказал мой коллега по ДТП, якобы доцент, полковник ФСГДД.

— Спасибо. — Я села, немного помолчала и сказала: — Дети разных народов, мы мечтою о мире живем.

Не знаю, почему я так сказала. Возможно, потому, что у меня много родственников за границей.

Ну, то есть я их не знаю, но их непременно должно быть много, потому что у папиного прадеда-кулака было девять детей, и они… А с маминой стороны и того хуже. Ну, должен же был хоть кто-нибудь из них спастись от этой организации! Выжить, уехать за границу и стать миллионером. Если нам когда-нибудь позвонят и скажут: «Поздравляем, вашей Муре наследство, вы миллионеры!» — я нисколько не удивлюсь. Это из-за КГБ я разлучена с моими родными миллионерами, которых я никогда не видела.

Поэтому мы с этой организацией получаемся как-то по разные стороны стола — она сидит там, где следователь, а я с папиными и мамиными родственниками сижу на своем месте и боюсь Кисулю Сергеевича.

— Ну так что, Кисуля? Что у тебя есть на КГБ?

Я только глупо пожала плечами. С одной стороны, если меня сейчас арестуют, мама будет волноваться. С другой стороны, у меня есть свое четкое мнение.

Давно замечала одну ужасную странность насчет своего четкого мнения. Ты в чем-то убежден и знаешь, что это дважды два и всем известно. И вдруг тебе говорят: «А ну-ка объясни, почему это так?» И тогда начинаешь путано объяснять, но все твои объяснения сводятся к словам: «Ну как вы не понимаете, это же всякому понятно!..»

Поэтому я только бросилась в свою комнату и принесла полковнику фотографию нашей с Мурой прабабушки — ту самую, что я когда-то нашла во дворе.

— Вот, — сказала я, — это наша прабабушка, Зинаида Райх. Вот что я имею против ФСБ.

Я не знаю, почему я так сказала, не потому же, что я просто врунья, хотя я, конечно, могла пойти в Муру. Просто когда говоришь с человеком на разных языках, гораздо легче объяснить ему все на наглядном примере. Да и Мейерхольда я только что упоминала, вот он и задержался в моем подсознании.

— Кто это, Зинаида Райх? — подозрительно спросил полковник.

— Как кто? Знаменитая актриса. Жена Мейерхольда. Жертва ОГПУ, КГБ, ФСБ.

— Бывали перегибы, — сказал полковник и поднялся. — Ну ладно, Кисуля, мне пора. Ага, проснулась совесть!

Мура вышла в прихожую попрощаться.

— Смотри за котом и псом! — подмигнул полковник. — И в следующий раз возьми да приготовь матери ужин. Как не умеешь готовить?! Вот у моего приятеля-генерала дочери с рождения умеют готовить.

— Как родились, так и готовят, — пробормотала Мура под нос, а вслух сказала: — Я исправлюсь. К вашему следующему приходу я обязательно приготовлю пельмени.