— Никто ведь не заставляет нас принимать предложение! — воскликнул Джон. — Но почему не рассмотреть разные варианты? Мы можем либо отказаться и воевать с чиновниками на свой страх и риск без гроша в кармане, либо взять четыре миллиона и пустить в ход тяжелую артиллерию.

— Четыре миллиона!

— Только что было два, — заметила Грейс.

— Пятьдесят пять процентов не обсуждаются, — пояснил Джон. — Зато в финансовом вопросе они оказались более уступчивы.

Грейс тяжело села на диван, опустила плечи.

— Слишком много для одного дня. Слишком много.

Ее глаза были красными от слез. Джону захотелось сесть рядом с ней, утешить, но он вспомнил вдруг ее пьяные откровения и замешкался. Пока он раздумывал, Генри сделал шаг к Грейс, остановился на секунду, потом решительно подошел и положил ладонь ей на плечо. Она обхватила ее своими пальцами и внезапно расплакалась.

— Что нам делать?

Джон пожал отяжелевшими плечами.

— Не знаю.

Генри только качнул головой.

— Я… — Джон остановился и сглотнул комок в горле. — Я боюсь остаться ни с чем. Если мы не справляемся, пусть нам помогут… профессионалы. Мы еще почти дети. У нас нет опыта. У них он есть. Естественно, Висграт хочет что-то взамен. Ну и пусть. Мы начали с нуля четыре месяца назад, теперь нам предлагают четыре миллиона — разве плохо?

— Значит, ты готов согласиться, — сказала Грейс.

— Я не хочу потерять все.

— Думаешь, я хочу? — закричала Грейс. — Но… но…

Повисла тишина. Наконец Генри произнес:

— Надо соглашаться.

— И ты туда же?

— Что ни говори, нечасто выпадает такой шанс.

Грейс стряхнула с плеча руку Генри, тот помрачнел, но продолжал:

— Целых четыре миллиона на развитие компании. Мы сможем… Да чего мы только не сможем!

— Отлично, — сказала Грейс, хватая куртку.

— Я отвезу тебя, — предложил Генри.

— Не надо. Я пройдусь. — Она захлопнула дверь.

Джон пожал плечами.

— Завтра я ему позвоню.

— Значит, так, — начал Кайл. — В правлении — вас трое, их четверо. Если они захотят, то в любой момент смогут убрать Грейс с поста директора и назначить кого-то своего. Однако в повседневные дела они вмешиваться не будут.

Джон и Генри снова были на цокольном этаже юридического корпуса. Кайл изучал инвестиционное соглашение, присланное Эрманарихом Висгратом. «Коллегия» кишела студентами. Казалось, они отсюда никогда не уходят.

— Получается, в конечном счете всем заправляют они, — сказал Генри.

— Нет, они контролируют пятьдесят пять процентов, — поправил Кайл. — На практике это значит, что они могут переизбрать председателя правления и генерального директора. Если захотят. Как правило, инвесторы не стремятся управлять компанией, пока дела идут хорошо. Инвесторам нужна прибыль. Но они должны быть уверены, что смогут включиться и исправить ситуацию, если вы вдруг напортачите.

— Поэтому они и настаивают на пятидесяти пяти процентах, — сказал Джон.

— Именно.

— И что же? — Джон посмотрел на Генри; тот пожал плечами. — Как нам поступить?

— Джон, ты ведь знаешь, я не могу давать советы как юрист, — ответил Кайл.

— Это понятно, но нам же все равно нужно что-то решать, — с отчаянием произнес Генри.

Кайл вздохнул.

— По-моему, соглашение как соглашение. Никакого подвоха я не вижу. И к тому же…

— Что?

— Четыре миллиона долларов! Это ж офигеть сколько!

— Что верно, то верно, — согласился Генри.

— Мы просто на части разрываемся, — прибавил Джон.

— Еще бы! — Кайл написал на листке имя и номер. — Вот. Профессор Андропов с кафедры экономики. Преподавал у нас договорное право в сфере предпринимательства. Обратитесь к нему. Пусть посмотрит.

— Русский, что ли? — спросил Генри.

— Кто может судить о капитализме более трезво, чем русский американец? — сказал Кайл.

Кабинет Андропова был заставлен книгами с английскими и кириллическими надписями на корешках.

— Ну, вот. — Профессор, в очках и в твидовом пиджаке, подал Джону лист с соглашением, весь испещренный красными чернилами.

Генри заглянул Джону через плечо.

— Хоть одно слово от первоначального варианта осталось?

Двумя часами раньше Джон совершенно был уверен, что Андропову и дела до всего этого нет — с настолько невозмутимым видом тот выслушал их рассказ.

— Четыре месяца назад у вас не было даже опытного образца, и вот уже предприятие приносит прибыль? — спросил профессор, когда они закончили.

— Немного прибыли, — сказал Джон.

— Четвертаками, — уточнил Генри.

— А теперь вам предлагают четыре миллиона за контрольную долю?

— Да, — ответил Джон.

— Мы не знаем, что нам делать, — пожаловался Генри.

— Не удивительно. Вы инженеры и не обязаны разбираться в подобных вещах, — кивнул Андропов. — Однако инженеры часто преуспевают в бизнесе. — Он взял в руки договор. — Я посмотрю. Приходите через два часа.

— Все настолько плохо? — спросил Джон, листая исчерканные страницы.

— В общем-то, нет, — сказал Андропов, вытаскивая из стола сандвич. На улице уже стемнело; Джон и Генри весь день провели в университете, вначале на юридическом факультете, потом в школе бизнеса. — Формулировки местами нечеткие. Такого быть не должно. В остальном все в порядке. — Профессор откусил от сэндвича. — Да и еще. Текст писал не американец.

— Да?

— Синтаксис кое-где хромает. То есть, явных ошибок нет, просто некоторые предложения очень неуклюжие. — Он пожал плечами. — Но это мелочи.

— А пятьдесят пять процентов — не слишком много? — спросил Джон.

— За четыре миллиона? Странно, что они не попросили девяносто. — В первый раз Джон увидел, как Андропов улыбается. — Условия на самом деле хорошие.

— Значит, нам стоит согласиться? — спросил Генри.

— Решать вам, — сказал Андропов. — Просто подумайте: вы создали прибыльный бизнес всего за три месяца. Если что-то не заладится — откроете другой.

Под Новый год все трое собрались за столом в квартире Джона. Перед ними лежал новый вариант договора. Юристы Эрманариха Висграта согласились почти со всеми исправлениями Андропова. На верхнем листе лежала шариковая ручка.

— Ну, — сказал Джон.

— Ну, — повторила Грейс, нервно улыбаясь. Сегодня даже она присмирела.