Статья произвела сильное впечатление, все поняли аллегорию.

Но что из этого должно было последовать? Кто перехватит руль?

В сентябре 1915 года в политических стачках участвовали около 100 тысяч рабочих примерно 170 предприятий Петрограда, Москвы и юга России.

Можно считать, что в 1915 году уже были готовы все спусковые пружины революции.

Уровень эффективности управления можно проследить по тому, как в начале войны управлялись железные дороги. У них было сразу несколько руководителей: Министерство путей сообщения, Северо-Западный фронт, Юго-Западный фронт, три отдельные армии — 6-я, 7-я и Кавказская.

Подобная же малоэффективная практика проявилась в феврале 1915 года и в решении, согласно которому командующие военными округами и за пределами театра военных действий получали право производить реквизиции и запрещать вывоз продуктов из одних местностей в другие.

Не один Шульгин задавался вопросом о возможных последствиях этого.

К главным управленческим силам государства, бюрократии, высшему дворянству и буржуазии прибавился генералитет. Не вызывало ли это обстоятельство воспоминание о дворцовых переворотах послепетровских времен или мысль о военной диктатуре?

Но нет, пока что все были монархистами. А если кто из генералов мечтал о парламентской республике, то предпочитал держать язык за зубами.

Впрочем, появлялись различные проекты государственного контроля то над продовольственным снабжением рабочих военной промышленности через интендантское управление Военного министерства, то огосударствления всей торговли, то привлечения обывателей «к активной деятельности в области обнаружения скрытых товаров и установления случаев нарушения торговцами существующих правил».

Рядом с ними возникло предложение реорганизовать продовольственное дело с опорой на частные коммерческие банки, для осуществления которого банкиры прилагали немалые усилия с целью хоть как-то повлиять на генералитет. Среди них были ведущие банкиры, в том числе и известный нам «кадетский банкир» Б. А. Каминка. За банками стояли общественные организации, игравшие большую роль в распространении продовольствия в «потребляющих районах», — партии, земства, городские самоуправления, кооперативы. Поэтому правительство относилось к банкам с должной настороженностью как к большой и политически опасной силе, что вылилось в превентивной мере — наделении министра финансов правом проводить ревизии банков.

Над особыми совещаниями появился еще один орган — совместные заседания председателей особых совещаний, а над ними — Совещание пяти ведущих министерств (военного, внутренних дел, путей сообщения, земледелия, торговли и промышленности), затем преобразованное в Особое совещание для объединения всех мероприятий по снабжению армии и флота и организации тыла. При Министерстве внутренних дел был создан Особый комитет по борьбе с дороговизной.

При Министерстве торговли и промышленности возник еще один орган, Комитет по ограничению снабжения и торговли неприятеля (КОС). Подобный был в Англии. Председателем КОС стал П. Б. Струве, экономист и философ, член ЦК кадетской партии. А вот британским представителем в КОС стал резидент английской разведки Сэмюэл Хор, работавший в британском посольстве под дипломатическим прикрытием.

Насколько остры были экономические дискуссии в верхах, можно судить по столкновению между председателями особых совещаний — по обороне и продовольствию. В сентябре 1916 года военный министр, председатель Особого совещания по обороне отменил решение своего коллеги, министра земледелия А. А. Бобринского о повышении твердых цен на продовольствие на 40–50 процентов, что привело бы к резкому повышению расходов Военного министерства и к всплеску дороговизны на все товары и продукты.

Кроме острейшего кризиса военной промышленности, который был разрешен, надвинулся еще один — снабженческий, торговый и продовольственный.

В специальном донесении Петроградского охранного отделения подробно анализировалась ситуация на продовольственном рынке столицы и делался вывод о возникновении новой угрозы.

Спекулятивная практика банков и оптовых торговцев, неудовлетворительная работа железных дорог, коррупция путейских чиновников вызывали бешеный рост цен на продовольствие, резко опережающий инфляцию.

Донесение рисует картину нарастающего хаоса и детализирует экономическую практику «мародеров», причем описывает действия немецких и еврейских банкиров, еврейских и русских купцов.

Выделим основное: «…„мародеры“ почувствовали себя „господами положения“, забыли о том, что над ними есть Правительство»; налицо страшная картина эксплуатации провинции несколькими кучками ловких дельцов, коим место на скамье подсудимых, а не в разных продовольственных комитетах и биржах; «особенно много среди новых богачей — евреев»; а наряду с этим «…эгоизм русского купца, желающего нажить „хорошую деньгу“, и отсутствие настоящего патриотизма»; «…сотни тысяч иноземных коммерсантов, видящих в России лишь дойную корову и не связанных ничем с жизнью страны, — предоставляют весьма благодарный элемент для немецкого подкупа»…

Донесение заканчивалось так: «Настроение самых широких кругов населения, начиная от весьма недостаточных и в обычное время низов и кончая поставленными ныне, благодаря неимоверной дороговизне, в стесненное положение средними слоями столичного общества, носит весьма тревожный и неустойчивый характер, свидетельствует о все увеличивающейся нервности и дает показатели на крайнее озлобление зачастую стихийного и бессознательного тона…

Вследствие этого все те, кому дорога будущность России, кто жаждет победы русского оружия, ждут от Правительства властного слова и твердого вмешательства в дело борьбы с дороговизной.

Генерал-майор Глобачев

27 января 1916. № 41»[162].

К этому добавим, что еще 15 ноября 1914 года был издан высочайший указ, согласно которому без разрешения Министерства финансов любые финансовые операции за рубежом России, переводы денежных средств или разного рода ценностей становились невозможными.

Донесение генерала Глобачева практически осталось без движения. Обратим внимание на дату документа: январь 1916 года; до Февральской революции оставалось больше года.

Конечно, некоторые действия против «мародеров» предпринимались (военной контрразведкой), мы скажем о них позже, но системной борьбы не случилось.

В целом эффективность всех правительственных управленческих новаций оказалась крайне низкой, так как созданный «лабиринт» совещаний, комитетов, комиссий был труднопроходим. В итоге получилось, как это следовало из доклада главноуполномоченного Союза городов от 7 февраля 1917 года, адресованного председателям всех особых совещаний: «Между деятельностью четырех Особых совещаний и комитетами при Министерстве торговли, между которыми искусственно разорваны вопросы народного хозяйства, не было установлено надлежащей связи и согласованности, и в результате мы имеем: зерно на той мельнице, на которой нет топлива, муку там, где нет вагонов для ее вывоза, вагоны там, где нет груза для их наполнения, и маневрирование пустых вагонов при страшной нужде в них»[163].