– Я не могу сказать, что я согласен со всем, что говорит Джон, но…

– Мы не должны оставаться безучастными, – говорит Боб. – Мы должны действовать. И именно теперь.

– Да? – спрашивает Мартин. – И как ты себе это представляешь?

– Мы должны поговорить с сопротивлением. С разрушителями машин.

– С сумасшедшими, которые убивают роботов? – спрашивает Мартин с сомнением.

– Они не все сумасшедшие, – отвечает отец. – Многие из них совершенно разумные люди. Я тебе сейчас кого-нибудь представлю.

– Мне?

– Да, один из лидеров находится здесь, на моей маленькой вечеринке в саду.

– Что? Разве они не опасны?

– Что за глупости! – восклицает Боб. – Пока ты состоишь из мяса и крови, тебе нечего их бояться.

– С позволения сказать, – говорит Мартин, – ты ведь сам во всех твоих сделках используешь огромное число роботов. Как получилось, что разрушители машин находятся здесь, на твоей вечеринке?

– Мальчишка! Крупные земельные собственники раньше тоже заставляли рабов работать на своей земле. Но по этой причине им не пришла в голову идея сделать президентом своего раба. Мы должны провести здесь разграничительную линию.

– А разрушители машин не имеют ничего против того, что на твоих фабриках работают почти исключительно роботы?

Боб смеется.

– Ты думаешь, это случайность, что разрушители машин всегда нападают только на фабрики моих конкурентов? Случайностей больше нет. Нет. Еще большее пожертвование там и сям для благой цели может совершить чудо не только в политике.

– Понимаю.

– Видишь. Что скажешь?

– Мне это неинтересно, – говорит Мартин.

– Все, что им необходимо, так это немного инсайдерской информации. Когда и где бывает Джон…

– Меня это не интересует, – повторяет Мартин.

– Поразмышляй еще над этим, – говорит отец.

Петер стоит со своими машинами перед закрытыми воротами, окруженными очень высокой стеной. Эта стена отделяет территорию киностудии, на которой снимается телевизионная программа Джульетты Монашки, от остального мира.

– Мы должны проникнуть через эти грузовые ворота, – говорит Петер. – Кики раздобыла нам код доступа. Но он функционирует только в том случае, если его кто-то введет с другой стороны ворот. Так что тебе придется перелететь через эту стену и нас впустить. Таков план.

Кэрри издал страдальческий звук.

– У меня не хватит решимости! – говорит дрон.

– Ты сказал, что сделаешь это, если это необходимо.

– Да, но это было дома!

– Хватит выпендриваться, – говорит Пинк. – Ты ведь умеешь летать! Если бы это что-то дало, я бы в любой момент перебросился бы через стену.

– А я в любой момент был бы готов тебя перебросить, – говорит Ромео.

– Но я очень боюсь! – восклицает дрон.

– Ты справишься, – говорит Петер. – Я полностью доверяю тебе! Просто поднимись в воздух.

– Он ведь и твой благодетель, – говорит Каллиопа. – Не будь таким неблагодарным!

– А что, если я упаду вниз?

– Я тебя поймаю, – говорит Петер.

– О’кей, о’кей, – отвечает Кэрри. – Я попробую!

Его двигатели загудели.

– Лети же уже, черт подери! – кричит Пинк.

Кэрри отрывается от земли. Восемь сантиметров, шестнадцать…

– Я лечу! – кричит он взволнованно. – Я лечу!

Тридцать два сантиметра.

– Да! – кричит Петер. – Я знал, что ты это сможешь.

Кэрри все еще парит в воздухе.

– Я смог! – кричит он. – Я смог.

– А теперь перелетай через стену и открой нам.

– Я справлюсь!

– Главное – не смотреть вниз, – говорит Ромео.

Кэрри направляет объектив своей камеры вниз.

– Я ужасно боюсь! – кричит дрон и приземляется.

Все сразу начинают его уговаривать. Голос Петера звучит громче других.

– Ты должен лететь! – кричит он. – Нам надо проникнуть за эти ворота! Иначе наш план рухнет, прежде чем мы начнем его воплощать!

– Ты неблагодарный, ненужный субъект! – говорит Каллиопа.

– Ты, распрекрасный дрон, – ворчит айпад качества в руке Мики, – даже бетонный блок летает лучше, чем ты.

Неожиданно Мики делает шаг назад, со всей силы ударяет по стене и проламывает ее. Все замолкают.

Мики вытянутой рукой указывает на стену.

– Бастааа, – говорит он.

– Ну ладно, – говорит Петер. – Так тоже, конечно, можно.

– Часто говорят, что насилие – это не аргумент, – говорит Каллиопа. – Но все же это полностью зависит от того, что требуется доказать. Изречение Оскара Уайльда. Очень метко.

– Я боюсь того дня, когда Мики совершит что-то подобное по ошибке другой рукой, – говорит Пинк.

– О’кей, – шепчет Петер, после того как все пролезли через отверстие. – Ведите себя насколько возможно незаметно. – Он смотрит на безразличного сексдроида, застопоренную электронную поэтессу, которая несла не желающего летать дрона, и психически нестабильного боевого робота с розовым айпадом качества в руке.

– Ты что-то сказал? – спрашивает Пинк.

– Ах… – восклицает Петер. – Забудьте это.

– Мы ничего не можем забыть, – говорит Ромео, – и, поверь мне, я уже часто об этом жалел.

– Куда нам надо? – спрашивает Петер.

– В студию 4, – отвечает Каллиопа. – Я в этой студии как-то давала интервью Джульетте Монашке. Это происходило в те дни, когда я испытала настоящую славу. Только что вышла экранизация «Практикантки и президента». Это был огромный успех. Но с художественной точки зрения, конечно, катастрофа. Режиссер не дорос до материала. Он сделал из этого софт-порно, если вам это интересно…

– Куда нам идти? – спрашивает Петер более энергично. – В каком направлении?

Каллиопа вздыхает.

– Я пойду вперед.

После того как они прошли 409,6 метра, Каллиопа прошептала:

– Здесь, за углом, должен быть вход.

Петер подает Мики и Пинку знак рукой. Он показывает указательным и безымянным пальцами на свои глаза, а потом делает указательным пальцем дугу.

– Что, черт подери, это означает? – спрашивает Пинк. – Что этот странный человек хочет нам этим сказать?

Мики пожимает плечами.

– Вы должны разведать обстановку! – шепчет Петер.