нельзя привлекать к себе внимание. И без того они еле сводят концы с концами, а если она потеряет работу, они погибнут. Поэтому она не пытается улизнуть из библиотеки, и другие работники, видя ее рассеянность, то и дело шпыняют, требуя быть внимательнее.

Она беспрерывно поглядывает на часы, умоляя черную стрелку сдвинуться вперед, подгоняет время. Когда смена наконец подходит к концу, она бросает все как есть и, вырвавшись в ярко освещенный пролет, сбегает вниз по мраморным ступеням. Лишь в вестибюле она заставляет себя замедлить шаг и идти как можно более непринужденно.

Покинув здание, Вера снова переходит на бег и стремглав мчится через улицу к остановке трамвая. Когда вагон, скрипя, тормозит перед ней, она втискивается в толпу пассажиров; людей здесь столько, что можно даже не держаться за поручень.

Доехав до нужной остановки, она выпрыгивает из трамвая и устремляется на угол.

На улице пусто.

Вдруг она замечает два черных экипажа, поджидающих возле моста через ров.

Вера застывает на месте. Ее ноги будто окаменели, и ей страшно даже вздохнуть. Тролли прознали, что крестьянка тайно встречается с принцем, и приехали, чтобы забрать ее. Или его. Даже принцу не уберечься от Черного князя.

– Вам нужно уходить.

Слова доносятся будто издалека; внезапно кто-то хватает ее и рывком поворачивает к себе.

Перед ней стоит незнакомый мужчина.

– Его увезли. Уходите.

– Но…

– Никаких «но». Кем бы он ни был, вам нужно забыть о нем и идти домой.

– Но я люблю его.

Выражение на упитанном лице незнакомца смягчается, он ей сочувствует.

– Забудьте его, – говорит он. – И уходите.

Он отпихивает ее – так резко, что она едва не падает наземь. Прежде такое обращение сочлось бы за грубость, но теперь это знак доброты – напоминание, что здесь лучше вести себя сдержанно.

– Спасибо вам, – тихо говорит Вера и бредет прочь.

Слезы разъедают глаза, и она ожесточенно их вытирает. Сквозь жгучую пелену Вера видит у погасшего фонаря расплывчатую фигуру молодого мужчины.

Издалека он похож на Сашу – непослушные волосы, широкая улыбка, волевой подбородок. Она ускоряет шаг, убеждая себя, что это глупо, что его больше нет и отныне любой красивый блондин будет напоминать ей о Саше, и все же, не сдержавшись, переходит на бег. Когда он в то же мгновение начинает идти к ней навстречу, сомнений не остается. Это он, ее Саша.

– Вера. – Он привлекает ее к себе и целует так крепко, что ей приходится вырваться и перевести дыхание.

– Ты ждал меня весь день?

– Разве день – это много? Я прождал бы тебя и дольше.

Он прижимает ее к себе, и они вместе переходят улицу.

Над дорогой, подобно бело-зеленой сахарной пене, возвышается Королевский театр, крышу которого венчают корона и лира. На тротуаре уже собирается очередь из людей в великолепных нарядах: меха, драгоценности, белые перчатки.

Саша подводит ее к боковому входу. Она вслед за ним идет по темному коридору и поднимается по ступеням.

Обогнув вестибюль, они проскальзывают в ложу.

В полумраке зала Вера завороженно окидывает взглядом убранство театра, позолоченную лепнину и хрустальные люстры. Их ложа – в ней, судя по всему, ведутся работы – даже с разбросанными инструментами не теряет утонченности. Впереди ряд мягких кресел, а у стены, в тени, прячется пыльная оттоманка, обитая потускневшим бархатом. Задержавшись возле нее, Вера слышит, как внизу открываются двери и в зрительный зал начинают стекаться нарядные зрители. Их гомон взлетает до самого потолка.

Вера смотрит на Сашу:

– Давай уйдем. Это место не для меня.

Он увлекает ее в тень. Они ощущают мягкость бархатных голубых штор, когда прислоняются к стене.

– Сегодня эта ложа не занята. Если кто-то сюда войдет, мы притворимся уборщиками – видишь, там наши щетки.

Люстры гаснут, и зал погружается в тишину. Перед сценой раздвигается бархатный занавес – голубой с золотистым узором.

Музыка вступает с чистой высокой ноты и вырастает в звучную, блистательную симфонию – ничего прекраснее Вера не слышала никогда. И тут, словно луч света, на сцене появляется великая Галина Уланова.

Вера подается вперед к бархатному барьеру ложи – настолько близко, насколько хватает смелости.

Два с лишним часа, затаив дыхание, она следит, как на сцене, среди затейливых декораций, разворачивается история о принцессе, заколдованной злым гением[17]. Когда несчастный влюбленный принц невольно нарушает обет вечной любви, Вера неожиданно для себя начинает плакать – о нем, о своей жизни, обо всем на свете…

– Мой папа был бы в восторге, – говорит она.

Саша покрывает ее лицо поцелуями, стараясь утешить, и ведет к оттоманке.

Вера понимает, что будет дальше; чувствует, как страсть захлестывает их обоих.

Ее влечет к нему, как влечет женщину к мужчине, но как с этим быть, она толком не знает. Он опускается на мягкие подушки и притягивает Веру к себе; когда он скользит рукой ей под платье, внутри нее все трепещет; ее тело словно само принимает решение.

– Ты точно хочешь этого, Верушка? – шепчет он, и это нежное обращение вызывает у нее улыбку. Рядом с ней ее Саша. Значит, она в безопасности.

– Да.

К концу недели Вера становится уже совсем другой девушкой, а может быть, даже женщиной. После балета они с Сашей стали тайком встречаться каждый вечер после работы, и Вера полюбила его так сильно, что пути назад уже нет. Отныне он был неотрывной частью нее.

– Ты уверена, Верушка? – спрашивает он, поднимаясь на крыльцо ее дома.

Она берет его за руку. Ее уверенности хватит на двоих.

– Да.

Прежде чем она успевает схватиться за ручку двери, он ловит ее ладонь.

– Будь моей женой, – просит он, и она смеется в ответ.

– Разумеется, буду.

Она целует его и приглашает войти.

Темная лестничная клетка заставлена ящиками. Вера и Саша поднимаются по узким деревянным ступенькам на второй этаж. У двери в квартиру она снова целует его и быстрым движением отпирает замок.

Их маленькая квартирка, может, и не роскошная, но зато безупречно чистая. Мама весь день провела за готовкой, и воздух в комнате пропитан густым, сладковатым запахом тушеной свинины.

– Мама, это мой принц.

Мать и сестра стоят с другой стороны стола, прижавшись друг к другу и положив руки на спинки стульев. Обе одеты в красивые блузы с цветочным узором и неприметные юбки из хлопка. Мама для этой встречи надела чулки, хоть и старые, растянутые, и туфли на каблуке; Ольга тоже в чулках, но без туфель.

Вера смотрит на них как бы его глазами: мама выглядит увядшей