Воздух, пропитанный запахом тел, загустел и стал тяжёлым и давящим. Многое случилось за минувшие два дня. После того, как Марибор столкнулся с Зариславой на лестнице, он не мог оставаться в тереме, с кметями бился на ристалище до самого заката.

Сражался бы ещё, до полного истощения сил, но Радмила всколыхнула весь терем в поисках травницы. Зарислава как сквозь землю провалилась. Тогда Марибор, не помня себя, бросился на поиски, всю ночь рыскал по окрестностям, как безумец. И нашёл. В лесу да вместе с Чародушей. Зарислава была погружена в глубокий сон. Колдунья заверила, что с ней всё хорошо, только Марибору с трудом в это верилось. Травницы едва дышала, едва билась жилка на запястье, к тому же побелела вся, а волосы от росы были мокрые и липли к лицу. Она, верно, замёрзла, была холодная, что лёд. С колдуньей спорить не стал.

Как Марибор ни расспрашивал её, та уклончиво отвечала, не желала раскрывать, что с Зариславой.

Он прождал до самого заката, но травница так и не проснулась. Марибор вынужден был вернуться в город, чтобы успокоить княжну Радмилу. Ты беспокоилась за кудесницу, будто сестрой ей была. Марибор так и ждал дружину, собранную и отправленную на поиски княжной.

Зарислава… Терзаясь виной, Марибор глубоко корил себя. Напрасно набросился на девчонку, обидел. Теперь она и вовсе не посмотрит на него, не заговорит. И верно сделает. Поделом ему.

Когда узнал, что Зарислава ушла из крепости, дикий страх за её жизнь овладел им, придавил к земле ледяной глыбой. Казалось, что и дышать перестал. От одной мысли, что с ней могла произойти за стенами беда, дурнело. Её же могли поймать тати и вдоволь надругаться над честью девицы, увести в полон, продать или же оставить на ублажение, замучить до смерти. Он с холодным придыханием вспомнил Вагнару, которую постигла скверная участь. Но это другое – она давно не была невинной, да к тому же сама желала ласки. Глупая!

Подобные думы порождали лишь гнев. Он похолодел и будто мёртвым сделался. Страшно злился на Зариславу.

Слава Богам, что травницу встретила колдунья. Теперь Зарислава в безопасности и под присмотром.

Ещё слишком рано было, но спать уже не хотелось. Марибор поднялся, плеснув в лицо ледяной воды, пришёл в чувство, мрачные мысли ускользнули, как и ночные тени. Краешек солнца уже торчал из-за окоёма, всё больше освещая золотом постройки и крыши города. Тревога уходила. Сегодня ему предстоит много забот, одна из главных – забрать Зариславу у колдуньи. Право, досаждать ей своим появлением не смел, но к старухе Марибор никого не мог послать, доверить, да и никто не найдёт, где таится Чародуша.

В этот день Марибор ходил, разговаривал, отдавал поручения слугам как во сне. Всё чётче он понимал, что окончательно потерял Зариславу. И это понимание выворачивало душу наизнанку, причиняя явную, ощутимую боль. Единственная, кто по-настоящему радовала его за последнее время, теперь стала недосягаемо далеко. Верно говорила колдунья, всё, к чему он прикасается, рушится, становится мёртвым. Вот и Зариславе лучше остерегаться его. Он не достоин её, ни одного волоска на её голове.

Марибор с остервенением гнал лошадь к лесу, кмети, коих он взял с собой, едва поспевали за ним. Всё же с Оскабой пусть и разошёлся мирно, но сейчас, когда рядом Зарислава, он предпочёл быть куда более осмотрительным. Ко всему вождь с недоверием отнёсся к его просьбе ожидать. Не ровен миг, наскочит с ответом. И что-то подсказывало ему – это случиться скоро. В самое неподходящее время. Оскаба словно чуял решение Марибора прервать их дружбу.

Воинов пришлось оставить у заводи, где сам изредка останавливался, чтобы освежиться в реке.

Оказавшись во владениях колдуньи, он заметил, что в неподвижном небе лучи солнца огненными языками сочатся сквозь рваные прорехи облаков, обжигают макушки деревьев. Как и небо, воздух был столь же неподвижен, и ко всему сырой, с горьким привкусом мха. Он окутывал пришлого гостя, заставляя цепенеть на месте. Морок. Марибор поёжился.

Изба Чародуши, что утопала в глубоких зеленоватых тенях под хвойным пологом, как и прежде, казалась заброшенной. Дверь была распахнута, проём зиял чернотой, в которой клубилась пустота. Марибор, привыкший к заклятому месту, не замечал ничего чуждого, но сейчас он подумал, что душа его именно такая – чёрная, холодная, бездонная, лишённая тепла и жалости.

Дыхание разом отяжелело, а сердце застучало через раз. И одним Богам было известно, что же происходит с ним.

Подходя к порогу, Марибор не спешил быстрее очутиться внутри, но Чародуша словно почуяла его замешательство, сама вышла на порог.

– Я уж думала, ты не приедешь ныне, – мягко прозвучал её голос, разрывая плотную тишину леса.

Чародуша ласково, с затаённым волнением оглядела княжича. Когда-то матушка-Ведица встречала Марибора так же тепло и радушно, но это было словно из прошлой жизни. Княжич поднял взор и тут же столкнулся с взглядом Зариславы. Внутри дрогнуло. Перехватилось дыхание от увиденной красоты, но тут же он взял себя в руки и закаменел, оставаясь непроницаемым.

Поспешив отвести взгляд, Зарислава было отступила назад, в клеть, но замешкалась, напряжённо поправила пальцами свободно спадающие до бёдер волосы. Марибор так и не смог понять, удивило или же напугало Зариславу его появление. Неужели не ждала?

"Одним Богам известно, что наговорила ей колдунья".

– Проходи, – пригласила Чародуша, не заставляя Марибора долго стоять в дверях.

Почему-то не хотелось надолго оставаться, на душу упал пудовый камень, а в горле встал ком, но Марибор не смел ей отказать. Бросив ещё раз взгляд на Зариславу, заледеневшую на пороге клети, прошёл внутрь.

По горнице разносился тягучий и приторный запах трилистника. Так всегда пахло в доме колдуньи в месяц кресень, но теперь этот запах наполнился особым значением. Втягивая в себя аромат, Марибор вспомнил, что от кожи Зариславы пахло именно так – пьяняще сладко. Эти голубые до невыносимости глаза и запах всегда будут сбивать его разум в пропасть, разрушать холодную стену его самообладания. Но теперь Зарислава будет далекой и недоступной. Она станет служительницей.

Зарислава скрылась в дверях, и Марибор перевёл взгляд на Чародушу, сказал:

– Завтра я покидаю Волдар… – слова от чего-то застряли в горле, будто его шею перехватила чья-то невидимая рука.

Кольнуло злое предчувствие – сюда он больше не вернётся.

Колдунья, почувствовав его смятение, тревожно оглядела Марибора, но тут же отвела взгляд, сжимая сухие губы. Всё поняла.

Зарислава вернулась быстро. Теперь её волосы были заплетены в тугую косу, на бёдрах повязана волчья шкура. Заметила беспокойный взгляд старухи, и голубые глаза её потухли, плечи поникли, а губы сжались в угрюмую линию. Не понимая, о чём запечалилась колдунья, она торопливо поклонилась Чародуше и, глянув на Марибора, вышла на порог, оставляя их наедине.

Марибор ступил было за ней, но, поравнявшись, с колдуньей, остановился и повернул голову.