не представились, — все еще пребывая в раздумьях, с намеком сказала женщины.

— Григорий Мстиславович Бологовский. А вы?..

— Марина Сергеевна Ипатьева, — взгляд женщины, когда она услышала мою фамилию, изрядно подобрел. — Может, я и сдам вам комнату рядом с собой. Но только под ваше честное слово не распускать руки в сторону моей дочери!

— Ни в коем случае, — тут же с легким сердцем заверил я ее.

— Ну ладно. Сейчас поздно, договор составим завтра, но у вас не найдется задаток? Или у вас есть пока где переночевать?

— Хотелось бы узнать для начала стоимость, — мягко намекнул я.

— Дв... — быстрый взгляд на стоящего у меня за спиной Василия и купчиха, постаравшись удержать лицо и не показать своего недовольства, быстро исправилась. — Десять рублей. В месяц.

— Меня это полностью устроит, — кивнул я. — Два рубля задатка вам хватит?

— Вполне.

— Спасибо за помощь, — повернулся я к мужику. — Решим твой вопрос, не сомневайся. Как только у доктора появится время — я тебе тут же сообщу.

— Спасибо, ваше благородие, — расплылся в улыбке детина и поспешил обратно в работный дом.

Пропустив меня в дом, Марина Сергеевна тут же спросила.

— Столоваться где будете? Другие постояльцы сами готовят, но я могу за дополнительную плату и на вас сготовить.

— И дорого возьмете?

— Нет, всего тридцать копеек за обед, — махнула рукой купчиха, — зато все домашнее, свежее.

— В день если все три раза кушать, то почти рубль выйдет, — заметил я.

— Экий вы.. счетовод, — покосилась на меня купчиха.

Точно ведь заменила последнее слово, чтобы не обидеть! Чуть скупердяем не назвала. Ну а что она хотела? Думала, раз дворянин, то деньгами разбрасываюсь?

Дом внутри по планировке очень напоминал тот, где снимал комнату Алябьев. Лишь был более длинным, с большим количеством комнат. По коридору бегали друг за дружкой мальчик лет восьми и пятилетняя девочка, играя в салки.

Мы поднялись на второй этаж, где было не так шумно. Скорее наоборот. Тут тоже был коридор, но пустой, устланный ковром и освещаемый свечами в установленных на стенах канделябрах. Сейчас свечи не горели, отчего коридор выглядел очень неуютно. Да и сам коридор запирался на ключ — без ведома хозяйки снизу не зайдешь.

— Ваша комната, — пройдя первую дверь, остановилась Марина Сергеевна около второй. — Она не запирается, но я к вам заходить не буду, чего и от вас прошу. Запасной ключ от двери в коридор сейчас принесу.

Сказав это, она с ожиданием посмотрела на меня. Сообразив, что от меня ждут, достал пачку купюр из кармана и отдал ей кредитный билет в два рубля.

— Ужинать будете? Еще не остыло.

— Да, пожалуй, — согласился я и отсчитал еще тридцать копеек.

Из соседней двери высунулась любопытная мордочка девчонки лет четырнадцати. Глянула на меня, смущенно пискнула и тут же скрылась обратно. Не обратив на нее особо внимания, я зашел в комнату и осмотрелся.

— Ну что же, надеюсь, я здесь ненадолго, — прошептал я себе под нос.

В углу справа стояла кровать, застеленная тонким шерстяным покрывалом. Слева стол с придвинутым стулом. В углу над ним — иконка Божьей матери. Рука сама дернулась к голове в попытке перекреститься. Придержав первый порыв, подумал и все же закончил ритуал. Не зря же у меня рефлекс тела сработал — надо привыкать к нему. Я христианин, как-никак, вон и крестик серебряный на груди ношу. Окно задернуто шторами, для освещения опять же стоит канделябр на столе. Люстры нет.

— Тут раньше горничная наша жила, — возникла за моей спиной Марина Сергеевна с подносом. — Потом муж заболел, его дело на мои плечи легло, а сам он сюда переселился. Так отсюда и увезли, — тяжело вздохнула она.

То-то запах здесь такой... нежилой. Чувствуется, что не любит хозяйка здесь появляться. Хотя пыль стирает с мебели периодически, это тоже заметно. Спрашивать, куда делась горничная, не стал. И так понятно, что без мужа дела у купчихи пошли не очень хорошо. Скорее всего, просто уволили, иначе она лично не ходила бы мне за едой.

Вечер в итоге закончился для меня на тоскливой ноте.

— Оперативная работа состоит из четырех важных частей, — вещал нам утром ротмистр Алексеев.

Мы сидели в учебном классе номер девять. Небольшой, с минимумом парт, всего восемь, большим стеллажом вдоль стены рядом с входной дверью и доской за спиной преподавателя. Кроме меня из нашей группы было еще пять человек. Остальные не прошли отбор в оперативную группу и если и получат знания, то уже факультативно в урезанном виде. За исключением Мирзоянова, что был тут же. Как я понял, его проверка еще полностью не завершилась.

Артемий Васильевич Лебедев, с которым мы столкнулись в дверях кабинета Пантелеева, сидел по правую руку от меня и с прямой спиной внимательно слушал Алексеева. Позади расположилась Маргарита Кузнецова. Отзывы комиссии о ее проверке были самыми положительными, так что не удивлен, что она сейчас здесь. Рядом с ней сидел подпоручик Озерский. Чем они занимались, я увидеть не мог, для этого пришлось бы повернуться к преподавателю спиной, чего делать явно не стоило. А сесть не на первый ряд я просто не успел. Итак чуть не опоздал — из-за вечернего происшествия в городе все еще была суета и иногда полиция задерживала того или иного извозчика, создавая затор на дороге.

За ними расположились бывший теперь студент авиационной школы Мирзоянов и историк Селиверстов.

— Первое, — вернул меня к лекции голос Алексеева, — это работа с картотекой! Нет картотеки, нет службы. На каждого человека должно быть досье. Кто он, чем занимается, с кем общается, какие цели и идеи витают в его голове. Вся эта информация должна заноситься в картотеку, чтобы потом можно было с ее помощью определить — склонен человек к революционным идеям или сочувствует им. А может он верный подданный нашего императора? Второе — работа с агентами. Она состоит из нескольких этапов. Вербовка, использование для получения сведений и влияния на вражеские группы, после чего идет его выбраковка. Все этапы имеют свои особенности, отчего в итоге агенты имеют разную ценность для службы, срок работы с ними и вариант выбраковки. Третье — провокации. Иногда возникает необходимость спровоцировать противника на преждевременные действия, пока он не закончил подготовку