— Его величество с нетерпением ожидает вашего прихода; он хочет, чтобы вы посмотрели на его игру с господином моим супругом Фрэнсисом, — уже во второй раз говорила Джоанна Норрис, которая едва не бежала, стремясь угнаться за Марией: за тот год, что она была возлюбленной энергичного короля, Мария научилась и ходить, и танцевать куда быстрее, чем прежде.

— Правду говоря, не сомневаюсь, что он пообещал как следует побить сэра Фрэнсиса, — шутливо сказала Джоанна, и Мария заставила себя рассмеяться.

— А господин твой Вильям, Мария, почти всю последнюю неделю не был при дворе, — заметила шедшая по пятам Джейн Рочфорд.

— Верно, Джейн, но на этот раз он уехал по желанию моего отца, а не короля. Ты же знаешь, Джейн, — объяснила Мария, повернувшись к девушке, — что отец попросил Вилла поехать вместе с ним посмотреть новые поместья Булленов в Эссексе и Ноттингемшире. Сегодня они оба должны возвратиться. А тебе точно есть чем заняться перед свадьбой, пока Джордж отсутствует?

— Конечно, есть, Мария, я же постоянно с тобой. И лорд Буллен этим доволен, а я так хочу доставить ему радость!

— Как и все мы, Джейн, — отрезала Мария и сразу пожалела, что сказала это слишком резко. Нет ничего удивительного в том, что еще несколько месяцев тому назад отец с Джорджем грандиозно повздорили в отношении брачных уз между Кулленами и Рочфордами. Джорджа пришлось принуждать к тому, чтобы он проникся необходимостью этого брака, но Мария не могла упрекнуть его за то, что ему так не хотелось жениться на этой надоедливой малышке Рочфорд. А с тех пор Джордж стал еще более угрюмым, он теперь редко появлялся при дворе, где постоянно находилась Джейн, прислуживавшая Марии. В лорде Буллене Джейн Рочфорд видела своего защитника и покровителя. Кто знает, что она сказала бы и как повела себя, если бы знала, что он отстаивает этот брак вовсе не из-за нее самой, а ради фамильных титулов и земель ее семьи.

На площадке для турнирных разминок несколько юношей по очереди атаковали столб с мишенью: учились тому, как и когда наносить удар копьем, чтобы поразить цель на скаку. При каждом ударе манекен из дерева и кожи вертелся и подпрыгивал на своей оси. Какие они были самоуверенные, какие желторотые! Марии вспомнилось, каким был Джордж несколько лет назад в Гевере — тощим, долговязым. Ей очень хотелось остановиться и посмотреть на их неуклюжие атаки, проделываемые с такой важностью, но надо было спешить — король снова звал ее на теннисный корт.

На стрельбище, где они только вчера вместе с королем пускали стрелы, почти никого не было. Она теперь научилась неплохо попадать в цель, ее только раздражала необходимость надевать при стрельбе короткие перчатки, положенные порядочной леди. Генрих остался очень доволен тем, насколько точнее она бьет по мишени в сравнении с предыдущим состязанием, только она не стала рассказывать, что, пока он заседал со своими советниками, она брала уроки и у Вилла, и у Стаффа.

Несмотря на резкие порывы ветра с реки, Марии было жарко в светло-коричневой мантилье. Однако же она носила мантилью поверх остальной одежды, когда выходила на люди: не хотела, чтобы кто-нибудь заметил слегка раздавшуюся талию. Вскоре все равно кто-нибудь приметит, потом все станут говорить, а потом король даст ей отставку, как он поступил с Бесси Блаунт. Генрих по-прежнему клялся в вечной любви и уже больше года был ей относительно верен, но Мария выросла не в сельской глуши и научилась не доверять мужчинам безоглядно. А больше всего ее страшило и не давало спать по ночам то, что невозможно будет установить, кто же является истинным отцом ребенка.

— Прошу прощения, Джейн. Что ты сказала?

— Сказала, что с корта доносятся громкие крики: должно быть, они начали игру, не дождавшись вас.

— Что ж, и хорошо. В любом случае игра продолжается немало времени.

Джейн стала бесстыдно флиртовать с Марком Гоствиком — Мария закрыла на это глаза, только лишний раз пожалела Джорджа. Она даже испытала облегчение, когда Джейн извинилась и пошла вместе с Марком на места в дальнем конце корта.

— Должна предупредить, Мария: ходят слухи, что сегодня посетить корт собирается королева, — прошептала ей на ухо Анна Бассет, пока они приветственно махали руками королю и его противнику, Норрису. Они сели на мягкую скамью, которую им поспешно освободили. Мария застенчиво обернула мантилью поплотнее вокруг талии. Здесь, под навесом, было совсем жарко из-за тесно сгрудившихся придворных.

— Не думаю, что ей захочется ставить всех в неловкое положение, она ведь знает, что здесь поблизости светловолосая Буллен, — негромко ответила она Анне Бассет, — хотя при встречах она делает прекрасный ход: улыбается, милостиво кивает, а коль уж приходится непременно заговорить, ласково спрашивает меня об отце и матери.

— Она же знает, что Его величество отдал вам свое сердце. Все, что у нее теперь осталось, — это полдочери. А тем временем побочный сын Его величества воспитывается как принц крови, вот она и боится.

— Ко мне она всегда относилась благородно, леди Анна. Ее сейчас здесь нет, так что, пожалуйста, оставим этот разговор.

Анна Бассет согласно кивнула, но в глазах промелькнуло разочарование тем, что ей никогда не удавалось сыграть на чувствах Марии Кэри и выудить у нее хоть что-то, достойное дворцовых сплетен. Была ли она такой же сдержанной и любезной и в королевских объятиях? Вообще, каково это — взойти на ложе жеребца из семейства Тюдоров? Ей хотелось спросить об этом Марию по секрету, но у той глаза снова затуманились, мысли витали где-то далеко от окружавшей их толпы и теннисного корта.

Король играл в теннис с огромной энергией, вкладывая в игру все свои силы. Однако и Норрис ему в этом не уступал. Генрих фыркал и, подавая, всякий раз бросал свое сильное тело на несколько шагов вперед; он то и дело громко сыпал проклятьями или рубил воздух ракеткой, если кожаный мячик приземлялся не там, куда он его послал. На закрытых кортах Гринвича он играл по нескольку часов, Мария наблюдала за этим. На прошлой неделе он два часа кряду играл со Стаффом и только в последнем сете сумел выиграть под оглушительный рев и шквал аплодисментов зрителей. Кроме того, за время этой бесконечной игры Мария имела возможность понаблюдать за Стаффом. По сравнению с королем его гибкое тело казалось угловатым и слишком сухощавым, хотя на груди и спине вздувались могучие мышцы. Он и сейчас был на трибунах, по ту сторону корта, и в этот самый момент к нему льнула леди Фицджеральд. Мария остро досадовала, глядя, как эта черноволосая дама прижимается к Стаффу и все время норовит потереться о его бок. Да, впрочем, Марии что за дело до этого? Она отвела глаза и заставила себя сосредоточить внимание на игре.

На тюдоровских кортах игроки в теннис всегда были одеты только в чисто-белое, и эту моду, как полагала Мария, установил сам король. Генрих терпеть не мог в игре подбегать к самой сетке, он предпочитал твердо стоять на задней линии и раз за разом посылать мяч на половину противника быстрыми мощными ударами. Мария улыбнулась и понадеялась на то, что окружающие не заметят мыслей, неизменно написанных на ее лице, как бы она ни старалась напустить на себя безразличный вид. Дело в том, что любви король предавался точно так же. Мощные быстрые толчки — и все заканчивается прежде, чем его страстные поцелуи и огненные ласки окажут на женщину свое магическое воздействие. А Вилл даже в постели всегда так сдержан и осмотрителен, Марии трудно представить себе, что растущее внутри нее дитя может быть отпрыском рода Кэри. Страх снова подкатил к самому горлу. А если ребенок будет копией короля, тогда что ей делать? Хорошо хоть у Вилла такие же волосы, что и у Его величества, хотя у Тюдоров рыжий цвет заметен сильнее. Если же король отошлет ее от двора, она пропала. Даже отец может разгневаться на нее.