Так что и с нелегальными агентами не все ладилось.

Подводя итог, Сергеев констатировал для себя горький, но реальный факт: резидентуры как таковой в классическом понимании этого слова в середине 1940 года в Вашингтоне не существовало. Был он, как резидент, и два реальных нелегальных агента – «Доктор» и «Мастер». Увы, ни у кого из троих не было серьезного опыта агентурной работы. Аппарат военного атташе в США также заполнили молодые, только что прибывшие в страну сотрудники. Одним словом, помощи ждать неоткуда.

После тщательного анализа ситуации «Морис» делает ставку на «Доктора». Он выезжает к нему в Нью-Йорк, «Доктор», в свою очередь, побывал в Вашингтоне и встретился с резидентом.

Чего добивается Сергеев? Он понимает, что его личные встречи с агентами могут состояться только в исключительных случаях, и потому хочет подготовить «Доктора» к выполнению обязанностей с бóльшим объемом работы, нежели он когда-либо выполнял.

По замыслу Льва Александровича, «Доктор» должен стать не просто связником, выполняющим функции приема-передачи документов, а важнейшим, ключевым звеном в сложном механизме деятельности разведаппарата.

Как сказал мне капитан 1-го ранга в отставке Виктор Любимов: «“Морис” хотел добиться понимания, если хотите, единого мышления в решении как вербовочных, так и информационных задач. Он желал, чтобы “Доктор” стал его глазами, ушами, убеждениями, обладал смелостью и осторожностью, выдержкой и жаждой работы».

Получилось ли это у Сергеева? Судя по всему, да. За весь период работы резидентуры «Омега» Лев Александрович не имел ни одного личного контакта со своими агентами. Эту обязанность взял на себя подготовленный и умело направляемый им групповод «Доктор».

Первым положительным результатом работы «Мориса» с «Доктором» стала активизация деятельности «Мастера».

Вообще, о «Мастере» надо сказать отдельно. Он, являясь американцем, был искренним другом нашей страны. Даже в преддверии войны, в период разгула в США антисоветской пропаганды, «Мастер» был тверд в своих убеждениях. А Вторая мировая война, когда мы действовали как союзники, лишь укрепила его взгляды. Жена «Мастера» разделяла убеждения мужа и всячески помогала ему в разведработе. Именно этот агент неоднократно через советскую военную разведку сообщал в Москву о подготовке Гитлера к войне против СССР и о сроках нападения немецких войск на Советский Союз.

В марте 1945 года он сообщил в резидентуру, а та, соответственно, в Центр о сосредоточении мощной группировки немецких войск численностью до полумиллиона фашистских солдат на нашем южном фланге, на территории Румынии.

Информация оказалась чрезвычайно ценной и помогла Генеральному штабу принять соответствующие меры по разгрому фашистской группировки.

Так вот, «Мастер» встретился с агентом «Малышом», с которым в свое время была прервана связь, и добился от него согласия на возобновление сотрудничества. Однако «Малыш» приступил к работе не сразу, он ссылался на занятость, постоянные командировки, и все-таки в 1942 году стал давать ценнейшую информацию.

…А Центр тем временем не собирался ждать. Уже через 5 месяцев после приезда Сергеева в США он указал на недостаточное количество информационного материала, а также на невысокое его качество.

«Морис» читал телеграммы и в который раз анализировал свою пятимесячную работу, пытаясь понять, чем вызвано недовольство Центра. Он учился водить машину, сдавал на водительские права, возил военного атташе на различные мероприятия в правительственные учреждения, официальные представительства иностранных государств, пытался найти «окно» в работе шифровальщика, чтобы ознакомиться с документами, встречался с «Доктором», старался наладить отношения с майором Судаковым, решал многочисленные вопросы, связанные с переходом на нелегальное положение, и еще десятки других проблем.

Его рабочий день и время, отводимое для отдыха, были уплотнены до предела. На сон оставался самый минимум. И тем не менее в Москве им были недовольны.

В конце года «Морис» докладывает о своей готовности перейти на нелегальное положение. К тому времени он хорошо изучил город, нашел квартиру для проживания, серьезно подтянул практику владения языком. Кстати говоря, работу по переходу на «нелегалку» Сергеев выполнил раньше намеченного срока.

К сожалению, эта большая, кропотливая работа оказалась никому не нужна. Центр начал оформление жены Нины Александровны на выезд в США к мужу. В апреле 1941 года она уже покинула Москву.

Теперь о переходе на нелегальное положение не могло быть и речи. Почему было принято такое решение, Центр резиденту «Морису» не разъяснил.

Но еще раньше, в начале 1941 года, Москва дает общую оценку работы резидентуры. И хотя деятельность «Мориса» оценена как удовлетворительная, позиция руководства – критическая. В общем, девять месяцев неимоверно тяжелой, напряженной работы, а оценка – отрицательная.

Сергеев не выдерживает, срывается. Он наговорил резкостей военному атташе, а потом и представителю Центра, который находился в это время в командировке в США.

К чести представителя Центра, разобрались в обстановке на месте: в своем отчете по возвращении в Москву он пишет: «“Морис” работает вполне удовлетворительно. Мы на месте преувеличиваем возможности группы “Доктора”. В пределах своих возможностей хорошо может работать и работает только “Мастер”».

Это мнение представителя Центра сняло некоторое напряжение во взаимоотношениях офицеров отдела Разведупра и Льва Сергеева.

Но вскоре «Мориса», резидентуру «Омега» и его руководителей в Москве ждала невиданная трагедия – 22 июня 1941 года началась Великая Отечественная война. Гитлер напал на нашу страну.

Однако, прежде чем начать рассказ о деятельности резидентуры и ее руководителя в Вашингтоне в военный период, следует отметить: за несколько месяцев до июньского страшного дня сотрудники советских представительств в США почувствовали себя, по сути, в состоянии «холодной войны». Термин этот появится на свет несколькими годами позже, но, думается, он вполне применим для характеристики весны – лета 1941 года.

Руководство США крайне нервно отреагировало на подписание СССР советско-японского пакта о нейтралитете. Сам же факт проводов Сталиным руководителя японского внешнеполитического ведомства Мацуоки вызвал в Соединенных Штатах настоящую истерику.

США было наплевать на интересы Советского Союза, на естественное стремление нашей страны обезопасить свои восточные границы. Вашингтон рассматривал этот акт как укрепление позиций Японии на Дальнем Востоке.

И тут дипломатического демарша в сторону Москвы оказалось мало. Были свернуты торговые отношения с Советским Союзом, введены ограничения на передвижение сотрудников наших представительств по территории страны.

А за несколько дней до нападения гитлеровцев на СССР госдепартамент США предпринимает еще один антисоветский выпад – из Соединенных Штатов высылаются два военных дипломата – помощники военно-воздушного атташе посольства Советского Союза в США.