Дальше, где шоссе расширяется до нескольких полос, движение становится менее плотным. Дальше – череда цветочных лавок, магазинчиков сотовой связи, булочных с распахнутыми дверями, интимных магазинов, скобяных лавок с вывешенными в окнах швабрами, похожими на патлатые головы, многоквартирные бетонные дома, конторы, автомобильные стоянки, фабрики, мосты, товарные склады с яркими вывесками…

Как только ты попадаешь в аэропорт, тебе нет нужды оборачиваться. Мигающий огоньками город, оставшийся вдалеке, больше тебе не принадлежит.

Поскольку где-то там, на какой-нибудь шумной улице с придорожной стряпней, ларьками и загулявшей детворой, остается другой Генри Блисс – другой фантазер, отживающий последние дни своей молодости, – тот, который познал и радость, и горе и которого не коснулась ни райская тень, ни милостивая рука смерти.

Ты кружишь над предрассветным Парижем.

Мерно вращаешься.

Ожидаешь своего часа для захода на посадку.

Интересно, кто за тобой наблюдает – чей взгляд ты перехватил? Может, кто-то глядит на тебя сейчас, ранним утром, в окошко, заметив вдалеке пятно, – точку в небе, вместившую в себя десятки бьющихся сердец.

Там, внизу, под твоим креслом, утро пробудило миллионы жизней. Снижаясь над Сеной, ты слышишь, как спорят о чем-то супруги, сжимая в руках чашки с кофе… как из гаражей выезжают в клубах дыма машины. Ты видишь уборщиков с метлами в пустых школьных классах… сверкающее окно булочной и усталую продавщицу… малыша со спутанными прядками, прячущегося под одеялом…

Настал новый день.

Двигатели сбавляют обороты. Под брюхом самолета, будто в зевке, выпускаются шасси. Стюардесса садится в кресло и пристегивается. Волосы у нее сзади, прямо над шеей, забраны в пучок. Она посматривает на тебя.

Ты в Париже.

Единственный город с тысячью имен, он прострира-ется на многие мили, проглатывая деревни и городки одним неспешным глотком.

Город, рассеченный водным потоком.

Люди прогуливаются вдоль его берегов, погруженные в глубокие раздумья.

В самом центре города стоит церковь – место, где желания рассеиваются вместе со звоном колоколов.

А парки разбиты на засаженные деревьями квадраты с поблекшими древнимим статуями.

Утро ты проводишь в зале бизнес-класса Air France – делаешь себе копии карт, проспектов гостиниц и разных адресов. Индианка в переднике приносит тебе бутерброды с карри и несколько стаканов с тоником.

Потом ты целый час стоишь в очереди к стойке проката автомобилей.

Сотрудница, кажется, расстроена. Когда очередь доходит до тебя, у нее остается свободной только одна машина – седан представительского класса. Она вручает тебе ключи и какую-то бумаженцию на подпись. Немыслимо дорого – но твоя кредитная карточка, будто чувствуя безотлагательность твоих поисковых намерений, безропотно все переваривает.

В договоре указано место стоянки автомобиля. Ключ представляет собой маленький черный кубик с четырьмя кольцами.

На автостоянке ты видишь три разбитых «Фиата» и нечто, похожее на космический корабль.

Ты бросаешь портфель на заднее сиденье и заводишь двигатель, вставив ключ в гнездо на приборной панели. Все разом оживает. Включается монитор. Подсказчик на экране просит тебя на французском ввести свое имя и выбрать исходный язык для сообщений. Как это сделать, тебе невдомек – ты пишешь «Генри» и, не читая инструкций, нажимаешь «ввод».

Боковые зеркала расправляются сами собой, точно уши. Интересно, как ты собираешься незаметно въехать в крохотную французскую деревушку на машине, разгоняющейся до 200 миль в час.

Ты включаешь навигационную систему и вводишь искомое название деревни – но так уж вышло, что ты настроил машину на какой-то непонятный язык.

Отрегулировав свое сиденье, ты слышишь, как машина выдает:

آمل ان يكون نهارك سعيداً. أين تريد أن تذهب

Навигационная система – та же карта. Ты решаешь ехать по стрелке на мониторе.

Катить по дорогам за пределами Парижа дело нехитрое.

Везде и всюду громоздятся рекламные щиты, приглашающие отовариться молоком, шоколадом или носками.

В пятиполосном тоннеле движение замирает, ты глядишь на стоящую рядом машину – потрепанный «Ситроен» – и видишь там, на заднем сиденье, пятерых ребятишек. С худощавыми миловидными личиками. Эфиопское семейство. Ты им улыбаешься. Один из них, мальчонка, машет тебе в ответ. Жаль, что ты так и не узнал, как его зовут.

К югу от Парижа часа через два ты останавливаешься дозаправиться. А когда трогаешь дальше, машина тебе сообщает:

.لقد مألت السيارة بوقود الديزل، لديك 700 ميل قبل أن تفرغ، هرني

А ты в ответ: «Да сбрасывайся, сбрасывайся» – с французским акцентом.

لم أفهم الطلب يا هنري. أرجوك أن تعيده وسيسعدني أن أنفن طلبك.

«Сбрасывайся!»

للحصول على قامئة الأوامر الصوتية، أرجو. أن تضع السيارة في حالة الوقوف مث أن تنظر إلى كتاب المعلومات الخاص بالسيارة.

«Ну хорошо!»

عفواً، أرجوك التكرار.

«Черт бы тебя побрал!»

أل ِغ.

Еще через два часа ты останавливаешься в каком-то придорожном автосервисе – сходить в туалет. Там, прямо на траве, народ сидит целыми семьями и жует длиннющие бутерброды. Довольно ветрено.