очень дохлым. В общем по многим показателям Филипп сильно уступал папе, но тем не менее сидел на троне 42 года (кажется, это был национальный рекорд, но книги Гиннеса тогда еще не было – некуда было заносить), до 1598. Он построил знаменитый архитектурный комплекс Эскуриал, из которого и управлял территорией путем переписки. Несмотря на свою хилую конституцию, он оказался половым гигантом и имел 4 жен из лучших государств Европы (англичанку Машу Тюдор в их числе).

А голландцы до этого Филиппа (при папе Карле) красиво жили – имели всякие привилегии, скидки, налоги приемлемые. И вдруг, ни с того, ни с сего, какие-то чернож…ые испанцы со своими налогами и долбаной инквизицией. Конкретно, управляла тогда бельгийцами-голландцами сладкая парочка – сестрица Филиппа Маргарита Парма и кардинал Гранвиль. Ну, здесь одного еретика поджарили, там другого – и местным это как-то не понравилось. Ослабела их любовь до католической церкви и до самого Папы римского, лично. Главное, наши бельгийцы, как истинные христиане, сидели тихо, смиренно и в дела начальства не вникали, а голландцам больше по душе были эти оппортунисты – Лютер с Кальвином. А тут еще эта дура Маргарита подняла налоги на зерно, чтобы значит свою казну наполнить таким образом, а то ей на заморские панталоны не хватало. Такого уже нервные голландцы выдержать не смогли. Фанатики-кальвинисты из беднейших слоев населения подняли кипеш в Антверпене, а затем и в Генте с Брюсселем. Ну, люди солидные, типа там графа Эгмонтского Ламорала или Вилли Молчаливого (принца Оранского) держались в стороне и даже пытались народ успокоить. Проповедовали христианские ценности – мол, получили по морде справа – подставляйте левую, а бог он не фрайер, все видит и в беде ни в коем случае не оставит. Но тут Филипп решил любовь к истинной вере и Папе восстановить в прежнем объеме и послал в 1567 г. в Голландию известного живодера и борца с лютеранством – герцога Альбу с небольшой армией, так тысяч с 20. Альба был человек простой, долго над проблемой не думал, собрал трибунал в Брюсселе, да и порубал по-быстрому 18000 еретиков, к чертовой матери. Включая некоторых видных вельмож и католиков (графа Эгмонтского в их числе). А тех, кто на суд почему-то не явились, несмотря на приглашения со стороны герцога и заверения в любви к ним и совершеннейшем почтении, Альба лишил всякого личного имущества. Приговорил их заочно к высшей мере с конфискацией. И между прочими – Вильяма Оранского. Забрал у него хату, участок и все непосильным трудом нажитые фамильные ценности. И еще дальше поднял налоги. Когда принца жареный петух в задницу клюнул, тот уже не стерпел – перестал пропагандировать любовь к ближнему, а поднял публику против испанцев и очистил от них часть территории – будущую Голландию. Это было с 1572 по 1576 год. Но в 1576 испанцы отобрали морские ворота Европы – Антверпен, Гент, др. местечки и в Генте заключили перемирие. Назначили нового губернатора – дона Джона Австрийского, который не смог унять бардак, а вскорости и сам кони двинул (1578). А может и не сам – помогли доброжелатели. В те времена редко кто помирал в постельке от старости. Но тут нашим бельгийцам не повезло. На смену ему пришел бравый генерал Саша Фарнезе, больше известный под кличкой герцог Парма. Он быстро навел порядок на юге, в будущей Бельгии, но 7 северных провинций в 1579 объединились (Утрехтская юния) и через 2 года послали испанцев, мягко говоря, нах. А заправлял всем этим тот самый донельзя обиженный и обобранный Альбой Вильям Оранский, пока его не кокнули летом 1584-го. Парма зря времени не терял и опять захватил Антверпен. Тут англичане забеспокоились и направили ограниченный контингент для оказания интернациональной помощи братской Голландии, чем сильно раздражили Филиппа №2. Этот собрал с португальцами Непобедимую армаду и решил устроить англичанам кукумаку на море, а там и весь остров прихватить. Получилось наоборот. В 1588 г. армада попала в Ла-Манше в сильный шторм, а тут из тумана выскочили грейтбриты, да и потопили остатки. Это был один из переломных моментов истории Европы. Победи тогда испанцы, и об Англии мы бы сейчас вспоминали, примерно как об Исландии или республике Кипр.

С 1579 и до Утрехтского мирного договора 1713, пока Республика Соединенных Провинций (тобто, голландцы) дралась против всего мира (Испании, Англии и Франции) в европейских войнах на суше и на море, южане (бельгийцы) пытались по-мирному уйти от испанских Габсбургов, французов и голландцев. В 1579 они признали Филиппа II своим сувереном, но категорически настаивали на политической автономии. Сначала Испанские Нидерланды (так назвали южные провинции) были превращены в испанский протекторат. Провинциям сохранили их привилегии, на местах действовали исполнительные советы, которые подчинялись наместнику Филиппа II Александру Фарнезе.

В правление дочурки Филиппа II, Изабеллы и ее мужа эрцгерцога Альберта Габсбурга, которое началось в 1598, Испанские Нидерланды были отдельным государством, связанным родственными, семейными узами с Испанией. После смерти Альберта и Изабеллы, у которых не получилось потомства, эта территория вновь вернулась под испанского короля. Поверьте мне на слово, господа – это было небольшое счастье. Испанцы в 17 столетии не обеспечивали ни тебе покоя, ни тем более процветания бельгийцам. За Испанские Нидерланды все время дрались Бурбоны с Габсбургами. В 1648 по Вестфальскому миру на испанцев надавили и они отдали часть Фландрии, Брабанта и Лимбурга Соединенным Провинциям (голландцам, то есть). В испано-французских баталиях во второй половине 17 в. Людовик XIV отобрал у Испании еще парочку южных пограничных районов Испанских Нидерландов. В период войны за Испанское наследство (1701–1713), южные провинции превратились в зону боевых действий. Людовик XIV упорно хотел захапать эти территории, но фактически в течение нескольких лет (вплоть до заключения Утрехтского договора) они находились под властью Соединенных Провинций и Англии. В результате дележа Испанского наследства по Утрехтскому миру в 1713, бельгийские территории стали во второй раз владением губастых австрийских Габсбургов (1714), и при Карле VI стали именоваться Австрийскими Нидерландами. В то же самое время Соединенные провинции получили право занимать в них восемь крепостей на границе с Францией. Переход Южных Нидерландов к Австрии мало что поменял в жизни бельгийцев: оставили им национальную автономию с местными олигархами на шее. Ни Карл VI, ни Мария-Тереза, севшая на престол в 1740, ни разу не заявились в Австрийские Нидерланды. Игнорировали, так сказать, на бельгийцев. Посадили губернаторов в Брюсселе, как это делали и испанцы. Нельзя сказать, что австрийцы ничего не делали для оживления