Расскажет, был ли он сыном известного путешественника Пржевальского. Любил ли он, находясь в Туруханской ссылке, туземную красавицу, родившую ему сына, который впоследствии стал митрополитом и преуспел в сбережении православия. Правда ли, что, посылая в Мехико Меркадера, самолично осмотрел ледоруб и попросил отважного чекиста: «Бей наверняка. Чтоб не мучился». Правда ли, что «съезд победителей» закончился праздничным банкетом, где большинство делегатов, носивших табельное оружие, выпили лишку, перессорились и перестреляли друг друга. Верно ли, что Вышинский на процессах требовал помиловать Бухарина, Зиновьева, Каменева, но те, испытывая вину перед партией, сами настояли на смертном для себя приговоре. Верно ли, что Гитлер тайно побывал в Москве летом сорокового года, вместе со Сталиным они жили на Селигере, в рыбачьем домике, ловили судака и сазана, за ними ухаживала подруга Сталина Ева Баранова, которой увлекся Гитлер и тайно вывез в Германию, где она жила в «Вольфшанце» под именем Ева Браун. Что война между СССР и Германией явилась результатом этого похищения, чем напоминала Троянскую войну из-за прекрасной Елены. Правда ли, что, умирая в бункере Имперской канцелярии от яда, Ева Браун на русском языке прошептала: «Только тебя любила, Иосиф». Верно ли, что еврейский режиссер Михоэлс вырвался из рук оберегавших его «чекистов» и кинулся под американский «студебекер» с криком: «Виват, Америка!». Правда ли, что Сталин сам выбирал места для высотных зданий, которые были построены на фундаментах древних церквей и по сей день сберегают Москву от нечистой силы. Верно ли, что в последний день февраля 1953 года Хрущев побывал на кунцевской даче, где Сталин раскрыл ему свой великий план упразднения СССР и создания «империи русского языка», предполагавший роспуск партии, органов КГБ, открытие «железного занавеса», а также переименование всех крупных городов мира от Берлина и Варшавы, до Пекина и Ханоя, включая Москву, Новосибирск, Владивосток, которым будут присвоены имена великих русских писателей, — Пушкина, Лермонтова, Толстова, что превратит земной шар в культурное пространство русской литературы. И, наконец, правда ли, что Хрущев, ненавидящий литературу, узнав о грандиозной реформе, влил Сталину в бокал «хванчкары» ампулу стрихнина.

Все это пронеслось в голове Стрижайло. Политологическая затея с партией «Сталин», которая была им придумана с одной только целью, — «перекачать» деньги Верхарна в кассу КПРФ, — эта нехитрая затея приобрела вид вселенской мистерии, где не он, Стрижайло, а Верхарн был демиургом.

Так они гуляли по Гайд-Парку, среди великолепных газонов, где иногда попадались памятники великого имперского прошлого. Веллингтон, обнаженный, в античном шлеме, с коротким мечем, напоминавший Ахилла. Королева Виктория, в окружении вельмож, генералов и мореплавателей, с толстеньким, аппетитным капитаном Куком. Королевские артиллеристы, чьи батареи стреляли по Бомбею, Герату, Иоганесбургу и Севастополю. Стрижайло ликовал, — его план соединить Верхарна и Дышлова вполне удался. А коварная интрига, для которой в Лондон был вызвал Крес, должна была состояться вечером в отеле «Дорчестер».

Внезапно за чугунной решеткой, на пустынной улице раздался треск моторов. На сверкающих мотоциклах, с воспаленно мигающими оранжевыми огнями, с седоками, облаченными в черные комбинезоны и белоснежные шлемы, возник кортеж. В окружении мотоциклистов двигалась открытая золоченая карета, запряженная шестеркой лошадей. В карете восседали королева Елизавета и Президент России Ва-Ва. Карета была украшена барочной резьбой и позолотой. В хрустальных фонарях горели светильники. В золотых оглоблях гордо цокали холеные лошади в плюмажах из страусиных перьев. Форейтор был в мундире уланского полка викторианской эпохи. Хвосты лошадей были подвязаны розовым шелком. Такого же цвета лента украшала шляпу королевы. Такой же розовый шелковый бант красовался на рукаве русского гостя. Они беседовали, соблюдая этикет двора, не позволявший говорить о политике, а только о милых пустяках:

— А правда ли, Ваше Величество, — вопрошал Ва-Ва, — что гвардейцы почетного караула перед Букингемским дворцом набираются исключительно из евнухов, для сего в графстве Йоркшир устроена особая ферма, на которой юношам, при достижении совершеннолетия, отрезают яйца?

— Мой друг, — скромно улыбнулась королева, — это такая же правда, как и то, что в вашей Москве на крещение все военные, включая Министра обороны, забираются в прорубь и сидят там до посинения яиц.

— Мне кажется, вы чем-то озабочены, Ваше Величество, — чуткий к чужому горю произнес Ва-Ва.

— Есть чему огорчаться, мой друг. Принц Чарльз на глазах превращается в лошадь, пускай и породистую. Есть овес, спит стоя, а недавно явился во дворец босиком, и на ногах у него были подковы.

— Это странности незаурядной натуры. Его надо чаще выгуливать. Верю, что когда-нибудь он снова наденет ботинки.

Карета поравнялась с тем местом, где под платаном стояли Верхарн и Стрижайло. Верхарн и Ва-Ва увидали друг друга. Взгляды смертельных врагов встретились. Стрижайло видел, как между ними протянулся острый, как жало, луч. Накаляясь ненавистью, стал фиолетовым, ярко-красным, побелел, превратился в слепящую линию, словно лезвие боевого лазера. На мгновение между врагами оказался огромный платан. Лезвие перерезало шипящее дерево, и оно, дымясь, брызгая соком, повалилось с оглушительным треском. Президент Ва-Ва легко выскочил из кареты, изящно перепрыгнул чугунную изгородь, встал перед Верхарном:

— Милостивый государь, вы требовали сатисфакции, — я к вашим услугам. Выбор оружия и дистанция боя остается за вами.

— Сударь, как джентльмен, я уступаю вам право выбора, — с достоинством поклонился Верхарн.

— Ты, хуй собачий, хочешь превратить Россию в конфедерацию? Не бывать этому, жид проклятый!

— Ты, лесбиянка поганая, заразила СПИДом балерину Колобкову и хочешь, чтобы тебя называли «матушкой императрицей»? А керосиновую тряпку в манду не хочешь?

Они скинули обувь, облачились в кимоно, упругими жестами подтянули пояса, устремились один на другого.

Ва-Ва поднялся на мысок, повел упруго-вытянутой, с напряженными пальцами, ногой и нанес Верхарну боковой удар «маваси-кири», от которого у олигарха треснуло ребро, и потекла изо рта кровь. Хрипя от боли, Верхарн в прыжке развел ноги циркулем и разящим ударом «май-кири» хрястнул противника в грудь, отчего у Ва-Ва выпали из орбит глаза, повалила из ноздрей розовая пена. Тот превратился в размытый волчок и нанес пяткой калечащий, сокрушительный удар «ушира-кири» ненавистному олигарху, у которого лопнула печень и из ушей брызнула желтая жижа. Ответом был удар «ека-кири» в пах, где у Ва-Ва что-то жалобно треснуло, и раздался писк вылупляющегося птенца.

Президент Ва-Ва совершив кувырок, встал на колени и обстрелял Верхарна из пистолета «беретта», наполняя пространство летучими фонтанчиками гильз. Ответом была очередь из тяжелого «стечкина», от которой вокруг Ва-Ва взрыхлилась земля, словно прополз стремительный крот. Укрывшись за рухнувшим платаном, Ва-Ва шарахнул в Верхарна из гранатомета, отчего у статуи Веллингтона отскочила башка. Верхарн прицелился из «безоткатки» и разнес в прах памятник королевским артиллеристам, отчего Ва-Ва скрылся в известковой пыли.