Вот почему всегда так, стоит мне захотеть чего-то хорошего, как обязательно приключится неприятность?

С ловкостью мыши, удирающей от кота, я юркнула меж двумя дородными купчихами – и мы с Габриэль наконец очутились перед лавкой с нижним бельем. Я быстро вытерла холодный пот со лба, оглянулась – Дэвлина не было видно. По крайней мере, он за мной не пошел, и оставалась надежда, что он меня не узнал. Хотя… как он меня узнает? Не было больше той оборванки, вместо нее – молодая барышня в строгом платье, с гладкой прической, с чистым лицом…

Но чей-то взгляд я чувствовала на себе постоянно. Стало тревожно и нехорошо на душе, и как будто душно, словно собиралась гроза.

В этот момент Габриэль решительно толкнула дверь. Звякнул колокольчик, вырывая меня из болота моих страхов, и я поспешила вслед за Габриэль.

В самом деле, отчего я так испугалась Дэвлина? А даже если бы он меня и узнал, что с того? Я больше не их служанка, я – адепт замка Бреннен. И ничего он мне не сделает, даже если захочет.

Раньше меня частенько посылали в деревенскую лавку, то за холстиной, то за горчицей, то за леденцами для Милки. Бывало, приду, и топчусь долго у порога, потому что башмаки грязные, а босиком тоже не хочется по плохо струганному полу топтаться… А потом бегу домой с этим хрустящим пакетом коричневато-прозрачных леденцов, и зубы до хруста сжимаю, чтобы не залезть в пахнущий мятой сверточек и не утащить парочку. Этого делать нельзя, поскольку лавочник знает, что матушка всегда покупает ровно тридцать конфет, и матушка знает, что лавочник их точно отсчитывает. Поэтому, если что пропадет, быть мне битой, и я бегу, спотыкаюсь, чтобы поскорее избавиться от этих проклятых леденцов, чтобы не видеть их и не ощущать навязчивый аромат. У матушки рука тяжелая, конфеты того не стоят.

Воспоминания нахлынули, плеснулись едкой волной, я по привычке задержалась в пороге, потому что привыкла, что башмаки грязные, и даже съежилась, невольно ожидая окрика лавочника, но… вместо этого шепот Габриэль. Ты чего, Ильса? Это всего лишь лавка, проходи.

Навстречу нам выплыла богато одетая дама средних лет, в платье из темно-коричневого искристого бархата с белоснежным воротничком и манжетами, с прической буклями. Все в ней было с оттенком шоколада: и глаза, и волосы и платье.

- Чем я могу вам помочь? – голос приятный, глубокий. А у меня в ушах все еще вопли нашего деревенского лавочника, словно доской по ржавому тазу.

Так странно. Я уже несколько месяцев в Бреннене, а все не могу забыть.

- Нам с подругой нужно обновить белье, - весело сказала Габриэль. – покажите нам, пожалуйста, что-нибудь… что мужчинам будет нравиться.

Я глянула на нее с невольным удивлением, но потом вспомнила, как они с Альбертом держались за руки. Неужели Габриэль отважится на что-то такое?

Но Габриэль хранила такой безмятежный и беззаботный вид, что даже спрашивать стало неловко. А потом шоколадная дама принялась вываливать на нас груды роскошных вещей, каких я не видела никогда в жизни, Габриэль с удовольствием пропускала в пальцах шелка и кружева, нижние сорочки, тонкие, словно паутинка, панталончики, отороченные широким кружевом, шерстяные чулки, которые, хоть и были теплыми, но при этом оставались тонкими и гладкими наощупь. Через некоторое время, валясь с ног от усталости, я все-таки выбрала себе несколько нижних рубашек, панталон и две пары чулок. Расплатилась и ждала, глазея в окна на пеструю толпу, пока Габриэль заканчивала примерку корсета.

За окном по-прежнему было очень и очень людно, ярмарка походила на растревоженный муравейник. Пестрое мельтешение толпы навевало дремоту, и в какой-то миг я поймала себя на том, что просто стою и смотрю куда-то в пустоту, сквозь снующих туда-сюда людей. А там, за ними, кто-то стоит неподвижно, кто-то в темном сюртуке… И смотрит прямо на меня, сквозь стекла витрины.

Я дернулась, словно рыба на крючке. Всматривалась до рези в глазах. Темный силуэт был все там же, не двигался с места, и мне казалось, что и лавка, и Габриэль, и шоколадная дама – все поплыло куда-то в сторону. Вмиг все стало неважным и совершенно ничего не значащим.

Я узнала этот силуэт. И, кажется, я даже увидела лицо в обрамлении пепельно-русых волос, рассыпавшихся по плечам.

- Винсент, - прошептала я.

И все так же, не отводя взгляда от витрины, боясь его потерять, шагнула к выходу.

- Эй, ты куда? А я? – пискнула подруга.

- На улице подожду, что-то мне душно.

А сама – быстрее, быстрее… Успеть, пока он не ушел.

Он ведь не просто так стоит посреди толпы и на меня смотрит?

Я не помнила, как вылетела за дверь, как рванула в самую гущу толпы, потому что он все еже был там и ждал меня. Наверняка именно его взгляд я чувствовала все это время! О-о, почему он не подходит? Не может? Не хочет? Обиделся?..

- Винсент! – крикнула я в толпу, - да пропустите же!

Но как-то так получалось, что меня оттеснили в сторону, к домам; поперек медленно ехала телега, груженая тыквами. А потом кто-то больно схватил меня на плечо, дернул назад, я едва не упала, чуть не выронила бумажный пакет с покупками.

- Эй, - возмущенно обернувшись, я вдруг поняла, что язык одеревенел от застарелого страха.

На меня сверху вниз насмешливо смотрел Дэвлин.

- Ну, здравствуй, Ильса, - и гаденько так ухмыльнулся, блестя свиными глазками, - я смотрю, ты прямо принцесска. Едва узнал.

- Пусти, - я резко дернула плечом, - не тронь меня, понятно? Я сноходец.

- Да знаю я, - сказал он добродушно и даже руку мою отпустил. Мол, зла тебе не желаю.

Но я не верила. Слишком хорошо въелись в память все его гадости, все щипки, пока никто не видит, потные трясущиеся ладони, запах пота…

- Я здесь с друзьями, - выдавила я, стараясь, чтобы голос не дрожал.

А сама его рассматривала. Дэвлин приоделся к ярмарке, был в сюртуке из добротного сукна и новенькой белой рубашке, которую, впрочем, уже заляпал чем-то жирным. Кажется, он еще сильнее растолстел с момента нашей последней встречи. Рыжие сальные волосы беспорядочно падали на широкий лоб, за лоснящимися щеками ушей не видно.

- Да ладно тебе, - он тоже внимательно разглядывал меня, - смотри-ка, стоило тебя отмыть, так ты и выглядишь… сносно.

Понятное дело, что ему очень хотелось меня унизить. В его глазах я всегда выглядела сносно, иначе он не пытался бы меня зажимать по темным углам.

- Дай пройти, - решительно сказала я.

- А как же поболтать? – рыжие брови домиком, - неужто тебе неинтересно, как там наша матушка?

- Думаю, неплохо, - тут я не удержалась от колкости, - на все деньги, что вы за меня получили.

- Двух коров купили, - радостно сообщил Дэвлин.

… А пока я с ним треплюсь, Винсент уйдет. Не будет меня ждать.