Наверное, мне просто нужно лучше стараться.

На следующее утро о событиях вечера никто не упоминал, и мы приготовились к отъезду в Позитано. Я так ждала этой части нашего путешествия… но в тот момент чувствовала только усталость и упадок духа. Думала об одном: я замужем уже почти неделю, и мы всего один раз занимались любовью, да и то неудачно.

Несмотря на мое неважное настроение, Позитано действительно оказался лучшей частью отпуска. Хотя когда я пишу это, то ощущаю себя немного виноватой. Дело в том, что Хьюго эта область Италии совсем неинтересна. Он даже не захотел смотреть на Помпеи, потому что считает это дешевым аттракционом для туристов. А я и не посмела предложить совместную поездку на Везувий. Но он не возражал против того, чтобы я взяла водителя и отправилась туда без него, пока он читает газеты, делает телефонные звонки и все такое прочее. И он всегда с радостью встречал меня, когда я возвращалась обратно. Наверное, он велел водителю предупреждать его, когда мы едем назад, потому что каждый раз, когда я входила в номер, меня уже ждал бокал холодного вина.

В каком-то смысле это было даже облегчение – мне не нужно было проводить целый день с Хьюго и всячески ублажать его. У меня появилось время для себя. Возможно, я просто не создана для брака. Тебе сначала тоже было трудно? Не думаю… ты тогда прямо лучилась от счастья, я помню.

Но в нашей сексуальной жизни произошли кое-какие улучшения! Я учусь. Рецепт здесь такой: нужно дать понять Хьюго, что я с радостью его приму, но самой никаких предложений не делать. Я попробовала сделать так прошлой ночью, и он сам пришел ко мне в спальню! Улучшение состоит в том, что ему захотелось заняться со мной любовью, но, к сожалению, сам процесс все еще не очень. Что я говорю – «не очень». Я слишком вежлива. Это было ужасно. Почти насильственное проникновение, пара минут – и все. Я не получила ни грамма удовольствия.

Я ничем не дала понять Хьюго, что я недовольна, но странным образом он сам заговорил об этом сегодня утром.

– Лора, я знаю, что ты изо всех сил стараешься получить удовольствие от секса. Но какими бы комплексами ты ни страдала, я уверен, что, когда мы вернемся в Оксфордшир, все наладится. Я помогу тебе преодолеть любые твои проблемы.

Он взял мою руку и поцеловал ее.

Знаешь, до этой минуты мне даже в голову не приходило, что Хьюго может искренне считать, что проблема во мне! А может быть, так и есть? Я хотела возразить, заявить, что это совсем не так, – машинально. Но у Хьюго был такое участливое лицо, что я только кивнула и сказала, что тоже так думаю и со временем все действительно наладится.

Итак, медовый месяц кончился. Я много узнала о Хьюго и много узнала о себе. Я никогда не считала себя неблагодарной и высокомерной, но теперь мне ясно, что я во всем вижу вину Хьюго, хотя на самом деле он только и делает, что старается доставить мне удовольствие. А что касается его, я поняла, что он совершенно не может воспринимать критику. Ни в какой форме. Ни прямую, ни предполагаемую. Может быть, корни этого кроются в детстве? Обычно так и бывает, как мне кажется.

С любовью и с грустью,

Л.

Стелла сидела в кухне. Это была единственная комната во всем доме, которую она считала более или менее удобной. Как только рассвело, она вышла из гостевого домика и открыла заднюю дверь своим ключом. Первый раз за все время Стелла могла войти в главный дом тогда, когда этого хотела, и она чувствовала, что должна быть там ради Лоры. Чтобы хотя бы пожелать ей доброго утра, когда она проснется. У обоих ее детей браки сложились по своему неудачно, и она не могла избавиться от мысли, что причиной было то, как она их воспитала. Нужно было лучше скрывать свою боль. А Дэвид… Дэвид, если уж на то пошло, мог бы иметь чуть больше совести. Что толку в муже, который приносит тебе только огорчения?

В отличие от остальных комнат в доме, холодных и безрадостных, кухня была старомодно-уютной. Вся техника была новой, но шкафчики выглядели так, будто их сделали еще до войны и много раз покрывали краской. Создавалось впечатление, что эта кухня не менялась много-много лет, и Стелла невольно подумала, сколько раз ставились тарелки с едой на этот огромный сосновый стол. И сколько радостей и печалей было здесь пережито.

Она сама плохо спала ночью и совсем не удивилась, когда открылась дверь и появилась такая же изможденная Имоджен.

– Доброе утро, милая. Почему ты так рано встала?

Стелла кивнула на чайник со свежезаваренным чаем и пододвинула к Имоджен белую фарфоровую кружку. Она знала, что ее бывшая сноха предпочитает кофе, но у нее не было сил вставать и варить его.

– Доброе утро.

Имоджен слабо улыбнулась, пожала плечами и села за стол. Она явно была занята своими мыслями, но Стелле требовалось с кем-нибудь поговорить. Может быть, Имоджен знает, что творилось в жизни Лоры последние десять лет. Она пыталась пробиться к собственной дочери, но, как ей казалось, на пути всегда стоял Хьюго. Он был непреодолимым барьером… вот именно, был. Теперь его больше нет.

Лора всю жизнь была упрямой и не умела признавать поражение. С самого детства. Стелла вдруг вспомнила, как однажды Уилл привязал к дереву веревку, чтобы лазить. Лоре тогда было лет десять. У нее никак не получалось взобраться по веревке, но она так старалась. День за днем. Падала на землю каждые пять минут, обдирала руки и ноги, но не сдавалась. Никакие уговоры Стеллы не могли ее остановить. У нее на лице появлялось это выражение мрачной решимости, и она снова и снова хваталась за проклятую веревку. Примерно через неделю ей удалось взобраться на самый верх. И больше она о веревке не вспоминала. Она преодолела трудность, и этого оказалось достаточно.

Теперь Стелла надеялась узнать у Имоджен, почему ее упертая дочь вдруг решила отрезать все связи с внешним миром.

– Имоджен, я знаю, что вы с Лорой не виделись с тех самых пор, как ты и Уилл расстались, но… тебе, наверное, известно, что Лора не была счастлива с Хьюго. С самых первых дней их брака она как будто начала погружаться в какое-то болото. Со мной она говорить об этом не хотела, а когда вы разорвали отношения, у нее вообще никого не осталось. И без тебя она совсем пропала.

– Я знаю, Стелла. Я без нее тоже пропала.

И это действительно была правда. Стелле ужасно хотелось помочь обеим своим дочерям – Имоджен была ей все равно как дочь. И Уилл тоже страдал. Развод, конечно, дело непростое, но Лора вроде бы разводиться не собиралась. И тем не менее месяц за месяцем Стелла наблюдала, как она угасает, и это разрывало ей сердце. Они с Имоджен были нужны друг другу, как никогда. Почему они позволили какой-то ссоре встать между ними? Стелла не понимала этого, и она до смерти устала от скрытности обеих. И Уилл… Уилл был нисколько не лучше.

– Мне кажется, пришло уже время рассказать, что же тогда случилось. Что могло такого произойти, что не только вы с Уиллом развелись, но и Лора перестала с тобой разговаривать? И почему никто не потрудился рассказать мне правду? Я ни на секунду не поверила истории, которую вы для меня сочинили. Это полная ерунда.