Что?

Но я не успела сформировать своё удивление в вопрос, потому что Халк внезапно очень разнервничался.

— Ар! — рыкнул Халк и, одним махом вырвав чашку из рук русалицы, опрокинул себе в рот. Мощный кадык на его шее дрогнул, доказывая нам всем, что обе пилюли проглочены.

Ошалела от этого не только я, но и Воу с русалицей, но опомниться Кижум никому не дал, дёрнул меня за руку легонько, и мы оба заспешили вон из комнаты.

В валенки меня Халк буквально вставил, как вилку в розетку. Тулуп накинул сверху, а сам вообще только обулся. У меня было ощущение, что мы только что ограбили банк и теперь смываемся, чтобы мусора не повязали. Так вот мы неслись по коридору терема и лестнице.

Но вдруг мой Халк как-то внезапно тормознул, покачнулся, яростно вцепившись в перила одной рукой и в меня другой. Хорошо, что опёрся при этом не столько на меня, сколько на лестницу. Она скрипнула, но выдержала весь его вес, а вот я бы точно крякнула. А так у меня только коленки подогнулись.

Монстрила побледнел, будто к нему тётя Ася приехала зелень выводить, зелень, конечно, совсем не исчезла, но на тона три посветлее стала, испарина на лбу выступила, а дышать он стал как-то очень тяжело!

Это что ж такое мне пытались скормить?!

Милый, держись давай! Не умирай только!

— Кижум… — очень испугавшись, вслух позвала я.

Я прижалась к нему посильнее, захотела посмотреть в глаза, а он их закрыл. Совсем видать плохо стало. А сам шепчет мне что-то через силу. Не пойму ничего. Но почему-то думаю, что утешает.

Дурак! О себе бы подумал! На кой чёрт ты её пилюльки жрал! Дурак!

— Эй! Помогите! — закричала я, с силой зажмуриваясь на миг, чтобы слёзы не мешали.

А сама за него ещё сильнее схватилась, вдруг упадёт ещё. До земли всего три ступеньки, но и с них можно здорово навернуться. Но стоило мне заорать, как Халк и сам меня к себе прижал, уткнулся лицом в волосы и опять что-то зашептал тихо-тихо, и так проникновенно, что у меня сразу мурашки по всему телу побежали. Ты ведь не умираешь?

— Помогите! Кто-нибудь!.. — набрав воздуха побольше, дурным голосом заорала я снова. — Сюда! Скорее!

Оу!.. Осторожнее! Что ж ты меня так жмёшь, я ведь не убегаю.

Первым на мой крик прибежал Отэ, я слышала его суетливые возгласы, но увидеть не могла, потому что для этого пришлось бы шею себе свернуть, а Халк не отпускал. Чёрт его знает, что хотел сказать мне этот чудик, но помощи я от него никакой не дождалась.

Зато через несколько секунд услышала трёп психованной. Надеюсь, ты не подумаешь, что мы стали обниматься ни с того, ни с сего на выходе? Или подумала? Опять чего-то возмущённо вопит…

Да не вертись ты, лохмач, займись лучше русалицей, заткни ей чем-нибудь рот.

— Да помогите же! — рявкнула я, теряя терпение. Только сквозь слёзы получилось у меня это не очень убедительно.

Зато на мой возглас откликнулся Воу. Так я поняла, что он тоже здесь, просто мне его не видно. Пришлось мне поднапрячься и всё-таки вывернуться так, чтобы суметь взглянуть на волчару, благо хватку свою Халк немного ослабил к тому моменту. Я сразу же поспешила воззвать к помощи снова, но теперь уже обращаясь мысленно к форкошу, потому что от суеты Отэ и возмущённого шипения русалицы толку всё одно никакого не было. Но в ответ я услышала снова не то, что хотела:

«Не волнуйся, скоро ему станет легче».

«Что значит легче? Чем вы его накормили?» — я даже не подумала согласиться с таким ответом я. Это что ещё значит? Меня такое не устраивает!

«Он сам решил выпить двойную дозу», — возможно почувствовав мою злость, прокомментировал Воу.

Ах, ты интеллигент лохматый! Никакой в тебе солидарности мужской нет, что ли? Гад хвостатый! Вот услышал бы это Халк, сказал бы тебе тогда…

«Что это было? Слабительное? Успокоительное? Яд?».

«Охлаждающее…», — переступая с лапы на лапы, признался форкош.

Чего-то я ничего не понимаю. И ещё мысли так долго передаются, может, я неправильно что-то понимаю.

«Что? Что это значит? У вас тут и без того холодно как на Ледовитом полюсе. Он теперь в ледышку превратится?».

«Это не для понижения температуры тела, а для снижения реакции организма на феромоны».

— Что?! — отупело переспросила я вслух, забыв что должна делать это мысленно, но Воу меня всё равно понял, только прояснить я ему ничего не дала, так как отвернулась, чтобы взглянуть в лицо моего дурака.

Ну, а как ещё его можно назвать? Знаю я, что такое феромоны, и, что он выпил, теперь поняла. Только ни черта мне от этого не легче. Чёрт! Да как так можно-то?! Это как же называется? Это он за меня их съел, чтобы они были уверены, что нам в бане ничего не захочется?! Скоты!.. Изверги!

Ну, а ты чего, дурак, делаешь? На кой чёрт ты их послушал?

И я, заплакав, снова припала к его груди, обхватила руками за бока, потому что до спины бы, как не старайся, не достала бы.

Воу пытался мне ещё что-то сказать, но мне было на это фиолетово. Не нужны мне его советы и объяснения, и на законы ваши мне тоже плевать, если вы вот так над здоровым мужиком издеваетесь. Это же, выходит, он всё время так… постоянно значит пил эту их отраву, чтобы со мной ничего.

А я тебя импотентом называла, смеялась. А ты, вон, какой… Дурак! Самый настоящий дурак. И мир у тебя совсем дурацкий. И магия твоя такая же.

— Лёля… — позвал меня Халк.

Я подняла на него заплаканное лицо, сквозь слёзы посмотрела в эти глупые добрые тёмные глаза, радуясь, что зелень медленно к нему возвращается. Дурак…

— Ты как? — всхлипнув, спросила я, надеясь, что он меня и без перевода поймёт.

И понял. Понял! Он ободряюще мне улыбнулся, а потом, отмахнувшись от волчары и остальных, указал мне на сруб рядом с теремом. Туда мы неторопливо и пошли: я и он, не разрывая объятий, потому что уверенности в том, что он сможет делать это самостоятельно, у меня не было совсем.

Вслед донёсся волчий тявк, но от него Халк только отмахнулся, напоследок, перед тем, как мы вошли в баню, бросив лишь одно слово «мыться».

Когда мы с Халком вошли в баню, и за нами закрылась дверь, мне сразу как-то полегчало. Не думая ни о чём я тут же прижалась к нему, слёзы было не остановить. И вот плевать, что он, чурбан такой, застыл, как изваяние, и даже в ответ меня не обнял. Плевать! Ну, дурак, он у меня, дурак. Что поделать?

— Что ж ты делаешь? — промычала я, уткнувшись в его стальные мышцы лбом.

— Лёля…

— Что Лёля? — подняв на него взгляд, злясь, спросила я.

Дурацкий языковой барьер, только и может, что имя моё с разной интонацией произносить, чтобы было хоть что-то понятно. Да! Я плачу. Потому что ты, болван. Треснул бы этому волчаре по лбу, и пошли бы дальше. Или домой вернулись. Какое им дело до нас? Законы!.. Нравишься ты мне! Что это запрещено?