— Еще одно слово про обморок, — мрачно сказала я, — и кое-кто получит подушкой.

— Слава Всевидящему! Неужели моя Тереза вернулась?

Я потянулась за подушкой, но Анри уложил обратно.

— Тебе лучше отдохнуть.

Я кивнула и не стала возражать, когда он поднялся. Не потому что и впрямь отчаянно хотелось спать: мой ночной отдых превратился в магический поединок, а перед глазами в дымке пасмурного дня плавали разноцветные кляксы. Не потому что хотелось остаться одной — сейчас как никогда раньше я не желала отпускать Анри. Просто в груди что-то надломилось, как если бы в каменной кладке под напором сильного потока воды внезапно появилась трещина. Просто я вдруг осознала, что боюсь за него больше, чем за себя. И это пугало не меньше, чем новая встреча с Эриком.

Быстрый вальс. Я стараюсь не смотреть на мельтешение вокруг, потому что мне становится дурно. Реальность раздваивается — все-таки у Уитморов слишком большой дом и слишком много гостей. Чересчур для меня. Чуть поднимаю голову, глядя поверх плеча Анри: высокие потолки, две огромные люстры и золотая лепнина по краям расписного потолка. Роспись — вид на мост князя Лунгера, и Ольвиж за ним. Невероятно тонкая работа, краски играют даже в серой реке и каменных ступенях, ведущих вниз. Белоснежный величественный мост, балюстрады и растущие над ними узоры фонарей, которые вот-вот зажгутся. Над городом неспешно плывет летний вечер, по небу разбросаны штрихи облаков — перламутрово-розовых, растянувшихся над куполом Оперы Руале. Все проработано до деталей: гуляющие у реки и прохожие на мосту, каждая черточка каждого здания. Не представляю, сколько Уитморы за это заплатили: судя по всему, они и вправду помешаны на Вэлее.

— Тереза, тебе нехорошо?

Пальцы Анри ласкают мои — прохладные, несмотря на жару. Я до сих пор не оправилась после встречи с Эриком. Ни разу за всю жизнь так не благодарила судьбу за то, что родилась женщиной и — вот уж не думала, что это скажу — за свою везучесть! По крайней мере, у мужа не возникнет никаких подозрений. Вчера я отсыпалась весь день, но это не сильно помогло, голова все равно тяжелая и хмельная. Как же я сейчас завидую брату, который на «ты» с лечебными узорами и исцеляющей магией армалов!

— Здесь немного душно.

Немного — не то слово. Последние дни выдались невероятно жаркими и солнечными, особенно для Лигенбурга. Жара стоит страшная, она впитывается в камни, раскаляет даже пыль, дым и запахи, а влажность — из-за близости Бельты, приятных ощущений не прибавляет. Воздух горячий, напитанный духотой, дышишь как сквозь прокипяченную тряпку. Даже ночи не приносят облегчения. Раньше с этим разобрались бы в два счета: любое охлаждающее заклинание, да хотя бы «ледяная клетка» — ив зале стало бы можно жить, но сейчас в Энгерии не найдется ни одного стихийного мага, способного на такое. Кроме деда Луизы, пожалуй, вот только он живет далеко и не интересуется развлечениями. Поэтому гости частенько наведываются к столам с охлажденным лимонадом, чаны с которым едва успевают подносить. Усиленно порхают веера, танцующих меньше, чем обычно, — все как-то лениво и неспешно. На мне серо-голубое атласное платье, но даже оно кажется чересчур плотным для такой погоды.

— Прогуляемся по саду?

— Нет, там слишком много цветов и запахов.

— Запахов и здесь достаточно.

Я фыркаю. Да, некоторые леди чересчур любят духи. Какое счастье, что у меня их вообще нет.

— Как вы познакомились с Уитморами?

Мне и впрямь интересно, а еще помогает отвлечься. Анри не отходит ни на шаг, но вместо того чтобы бессовестно наслаждаться его обществом, я думаю только об одном: как начать разговор с Луизой и сделать так, чтобы она ничего не заподозрила. Согласится ли она мне помочь и ничего не говорить Винсенту?

Мое время стремительно тает — как в сказке про замарашку, к которой явилась щедрая фея и отправила ее в королевский дворец. Нужно срочно что-то придумать, но как назло, когда что-то нужно срочно, ничего не придумывается. Хотя вряд ли это можно назвать срочным: ломаю над этим голову уже вторые сутки.

— Мне повезло. Граф увлекается азартными играми и танцовщицами кабаре, графиня любит персики и мужчин. Возраст для нее не помеха, самое главное, чтобы искомый субъект был выше ее на три головы и обладал недюжинной силой.

От такой нежданной откровенности я на миг забыла обо всем, воззрилась на него так, точно видела впервые. Анри же только плечами пожал.

— Ты… вы…

— Каюсь, грешен. Не мог же я отказать даме, тем более что вскоре мне предстояло быть принятым в их доме в Лигенбурге.

О-о-о! О таком не говорят вслух! И тем более женам.

— Анри Феро, ты отвратителен.

— Ты спросила, я ответил.

— Нормальные люди о таком молчат!

— Не вижу смысла молчать. Это было до того, как я познакомился с тобой.

— Какая разница! Графиня Уитмор? Фу!

Анри приподнял брови, и я вызывающе отвернулась. Украдкой бросила взгляд на эту белобрысую… с позволения сказать, леди, руки чесались вцепиться в ее высокое соломенное гнездо, украшенное большими цветами, и распотрошить его до неузнаваемости. Интересно, что она такого умеет, что его к ней потянуло? Может, они до сих пор встречаются? Наверное, думать о его женщинах гораздо проще, если не знать их в лицо.

— Тереза.

Я бросила на него гневный взгляд, но Анри улыбался. Загадочно, словно знал какую-то мою тайну, о которой — вот удивительно — я даже не догадывалась. В груди закипало, а желание огрызнуться возрастало с каждым па. Если чего-то очень хочется, зачем же себе отказывать?

— Что насчет графа? Он тоже любит высоких мужчин?

Анри смеется — так, как умеет только он. Низко, тихо, волнующе и безумно заразительно.

— Леди Феро! Как тебе не стыдно.

— Никак мне не стыдно. С таким-то мужем.

— Боюсь тебя разочаровать, но… С графом мы нашли общий язык сначала за карточным столом, а потом в Лемуа Доже — самый яркий танцевальный клуб Ольвижа, в который обязательно наведываются туристы, особенно мужчины из Энгерии. Нет, это не бордель, но если подойти к танцовщице с предложением познакомиться поближе и ей понравиться…

— Какие потрясающие познания!

Не смогла я удержаться от шпильки, просто не получилось. Ну вот никак.

— Обязательно побываем там вместе.

— Ни за что!

Вот как так получается, что я на Анри даже толком разозлиться не могу — стоит ему улыбнуться, заговорить, посмотреть на меня… только на меня — горячо, пристально, в упор, все мысли стираются, остается чистейшей воды недоумение — почему я до сих пор не влепила ему пощечину? Да любому другому за такие разговоры, любая порядочная леди… А на графиню Уитмор он даже не смотрит.

— Тебе понравится.