бегемотов – от 341 до 505 особей по разным подсчётам! Четверть бегемотов были детёнышами. Эти звери достигали всего 70 см в холке, 1,25 м в длину и весили примерно 200 кг. В отличие от обычных бегемотов, глаза короткомордых кипрских были расположены низко и направлены вперёд, ноздри тоже не возвышались над мордой. Это свидетельствует о том, что карликовые бегемотики не очень любили плавать, а были практически сухопутными. Более того, их толстые короткие ноги хорошо двигались вперёд и назад, но очень плохо – вбок, что опять же не позволяло грести в воде. Судя по строению кисти и стопы, они были фаланго-пальцеходящими, опирались не на подушечки пальцев, а на копытца, и неплохо лазили по скалам. Впрочем, скорость их, судя по укороченным пропорциям, была крайне невеликой, ведь бегемотам не надо было спасаться от хищников – тех на острове просто не было. Строение челюстей и зубов, а также изотопные анализы показывают, что кипрские бегемотики питались листвой кустов, а не травой.

На острове обнаружено более трёх десятков местонахождений с останками бегемотов, а Акротири Атокремнос среди них – несравненно богатейшее и изученнейшее.

Судьба кипрских бегемотов печальна, хотя точная причина вымирания вызывает споры. Некоторые палеонтологи считают, что теплолюбивых зверей сгубило последнее – раннедриасское – оледенение. Версия ужасных изменений климата в некоторый момент была крайне модна, но, если честно, ничего не объясняет, так как ранний дриас был далеко не первым и вовсе не самым сильным похолоданием, а все предыдущие циклы бегемотики прекрасно пережили. Согласно другой гипотезе, эндемичные звери не выдержали конкуренции с завезёнными людьми кабанами и ланями. В Акротири Атокремносе найдены кости и тех и других (кабаны, кстати, карликовые). Однако, во-первых, костей этих крайне мало, во-вторых, это исключительно фаланги с метаподиями, один кабаний клык и один резец, так что с наибольшей вероятностью кабаньи и ланьи останки представляют собой части привезённых с материка шкур – одежды, подстилок, мешков или обтяжек каноэ. В-третьих, выглядит крайне маловероятно, чтобы плейстоценовые охотники озаботились тащить на лодках через море несколько живых кабанов и ланей, а потом выпустили их на острове.

Дрофа Otis tarda

Наконец, самая вероятная гипотеза исчезновения бегемотов и слонов – прямое истребление людьми. До человека хищников на острове не было, кроме сов и генетт Genetta plesictoides, хотя бы и крупных и более плотоядных, чем современные родственники, но рассчитанных на местных мышей Mus macedonicus, а для толстокожих абсолютно безопасных. Расчёты показывают, что на острове одновременно могло жить около 2700, максимум 3350 бегемотов. Учитывая размеры зверей и потребности людей, этого бы хватило на поддержание 44 человек. Но 270 добытых бегемотов в год достаточно для полного вымирания вида в кратчайшие сроки. Если же людей было, скажем, полтысячи, то они могли бы год существовать тут безбедно, но за тот же год истребить всех бегемотов и слонов. Показательно, что на неолитических стоянках Кипра уже нет ни бегемотов, ни слонов.

Почему-то некоторым исследователям претит охотничья гипотеза. В частности, они считают, что возрастной профиль бегемотов – с очень большой детской смертностью – больше соответствует естественной гибели, а не сценарию охоты. Якобы бегемоты просто прятались под влажным навесом от солнца. Однако следов воды в отложениях нет, а сам навес открыт на юг, откуда светит солнце. По иным моделям, тот же самый возрастной профиль как раз резко отличается от естественного, но больше похож на итог охоты. Выдвигалась также версия, что бегемоты падали с обрыва и самоубивались. Однако над навесом нет подходящей площадки, откуда могли бы падать звери, нет вертикального или горизонтального скопления костей, что неизбежно получилось бы при падении сверху, кости лежат в глубине навеса, куда они просто не смогли бы попасть сверху, нет костей в сочленении и нет сильной разницы в сохранности костей. Да и странно, что бегемоты приходили кончать жизнь именно сюда, а не куда-то ещё направо или налево.

Ещё один аргумент против охоты – полное отсутствие следов орудий на костях или спиральных расколов свежих костей бегемотов. Впрочем, при невероятном обилии и жирности добычи люди могли не скоблить и не раскалывать кости, размеры зверей позволяли жарить их вообще целиком, да к тому же практика показывает, что на очень массивных мослах толстокожих, покрытых мощной надкостницей, орудия почти не оставляют царапин. Кроме прочего, поверхность костей в Акротири Атокремносе имеет далеко не идеальную сохранность. Также критики считают, что кости бегемотов могли быть обожжены кострами, разводившимися намного позже поверх уже ископаемых слоёв. Эксперименты показали, что обожжённость в таком случае получается совсем иная – односторонняя и поверхностная, а не равномерная, как в реальных слоях Акротири Атокремноса. Длинные кости бегемотов повреждены больше, чем кисти и стопы, которые, будучи бесполезными, отрезались и выбрасывались. Судя по всему, на самом деле свежие кости бегемотов цинично использовались ещё и как топливо, чтобы жарить следующих бегемотов. Из них сложены целые большие очаги с концентрацией находок.

Пастушок Rallus aquaticus

Орудия Акротири Атокремноса просты и малы – в основном ногтевидные скребки, резцы, пластины и отщепы. В идеальных условиях люди могли не особенно стараться и обходиться минимальным набором. Между прочим, анализ одного ногтевидного скребка дал положительную реакцию на антиген к человеческой крови: видимо, человек порезался при изготовлении или использовании скребка.

Любопытно, что в Акротири Атокремносе черепов и нижних челюстей бегемотов найдено намного больше, чем костей конечностей, а вот клыков намного меньше, чем должно быть по числу черепов и нижних челюстей. Видимо, люди уносили бивни. Да и кто бы не унёс? Бегемотовые клыки очень красивы!

Вообще, люди Акротири Атокремноса были не чужды искусству. Из верхнего резца молодого бегемота с отрезанным и заглаженным концом была сделана бирюлька с парой параллельных надрезок. Найдены пикролитовые бусины и подвески с отверстиями, а также заготовка под такую подвеску, что показывает, что делали их тут же. Косвенно к искусству можно отнести половину диска из жёлтого калькаренита диаметром 10,5 см с отверстием в центре и нацарапанными диагональными линиями: такая вещь могла быть много чем, например платформой для изготовления тех самых бус и подвесок. Особняком стоит овальный камень-тёрка с протёртым на плоской стороне широким крестом, хотя он найден на осыпи и может относиться к иным временам. Пара кусков пемзы, один из которых происходит от извержения вулкана Санторина 18,5 тыс. л.н., должны были удивлять людей своей непотопляемостью.

Отложения под навесом чётко делятся на четыре слоя. Самый нижний – четвёртый – одновременно и самый богатый. Он просто нашпигован тысячами обожжённых костей бегемотов. Люди прожили тут от 161 до 600 лет. Судя по отсутствию какой-либо специфики орудий Акротири Атокремноса, скорее всего, это был минимальный срок. Далее следует третий слой – пустой, без следов заселения. Остров отдохнул от людей от 50 до 286 лет.

Карликовый бегемот Phanourios minor

Выше залегает второй слой – опять насыщенный, но с вдесятеро меньшим количеством бегемотов, зато куда более прожаренных, – люди начали экономить и не разбрасывались мясом. Также тут намного больше моллюсков и костей дроф, причём, судя по числу костей, в это время люди стали разборчивыми и предпочитали охотиться на самцов дроф – те заметно крупнее самок. Видимо, истребление бегемотов уже сказывалось, за ними надо было ходить всё дальше и дальше; подключались иные ресурсы. Второй слой накапливался от 100 до 678 лет, после чего пустой верхний первый слой образовывался опять во время запустения, причём уже тотального.

Всё это значит, что люди как минимум дважды появлялись на острове. Случайно ли они переоткрывали его, либо же рассказывали друзьям и возвращались вновь и вновь пожить в раю – точно неизвестно. Датировка Акротири Атокремноса попадает на крайне интересное время – переход с охотничье-собирательского образа жизни к производящему хозяйству. Орудия Акротири Атокремноса похожи на позднеэпипалеолитические Леванта. В это время на материке туры, газели и лани почти кончились, люди натуфийской культуры вынужденно начинали усиленно собирать дикорастущие злаки, а затем и целенаправленно сажать их – так начался докерамический неолит. Земледелие требовало большего напряжения сил; возможно, некоторые группы уходили от непривычных тягот примитивного производящего хозяйства, пытались сохранить охотничий образ жизни, а кипрские угодья подходили для этого наилучшим образом. Показательно полное отсутствие в Акротири Атокремносе тёрок, ступок и пестиков, – люди хотели мяса, а не каши. Происходили ли все эти перемещения сознательно или случались как-то сами-собой – мы не знаем. Известен итог – уникальная экосистема Кипра