— Да, — подтвердил он с улыбкой. — Однажды я позвонил ему в пятницу вечером и предложил поехать со мной на остров Англси. Выяснилось, что он ни разу там не был. Всю дорогу я рассказывал ему легенды из «Мабиногиона»[59] и другие истории, в том числе про клад из Ллин Керриг Баха, обнаруженный в 1943 году. Это место когда-то было частью озера, куда бросали оружие, детали колесниц, инструменты, котлы и так далее. Считается, что между серединой II века до нашей эры и II веком нашей эры там было святилище одного из богов древней Кельтики. Потом мы побывали в Аберфрау, где осмотрели дворец «островного дракона» Маелгуна, потом в Ллангадваладре.

— Где вы ночевали?

— В мотеле.

— В одной комнате?

— Да. Догадываюсь, о чем ты сейчас думаешь... Я лег в постель и заснул. Но через два часа проснулся. Ронан не спал. Стоял у окна и смотрел на улицу. Ночь была лунная, и, когда он повернулся, его лицо в этом мертвенном свете показалось мне лицом вампира. Да еще эти разные глаза. Я спросил: «Ты что там делаешь?» Он ответил: «Думаю». Тогда я набрался храбрости и спросил: «В Японии мужчины часто делали тебе предложения?» Он усмехнулся: «Даже слишком часто». — «Ты принимал их?» — «Нет. Для меня это было невозможно». Он сказал: БЫЛО невозможно. Я откинул одеяло и позвал: «Ронан! Иди сюда». Он забрался ко мне в постель, мы обнялись и больше ничего. Хочешь верь, хочешь не верь. Наутро мы отправились на то место, где находились вырубленные римлянами священные рощи древних бриттов и алтари, омытые человеческой кровью. О столкновении в 61 году между солдатами Светония Паулина и друидами Англси писал Тацит. Мы стояли рядом на холодном ветру, и я рассказывал ему о практике человеческих жертвоприношений, существовавшей среди кельтов Галлии, Британии и Ирландии; о жертвенных кострах, полыхавших в день летнего солнцестояния; о пронзенных копьями, а затем подвешенных на ветвях священных деревьев телах женщин, посвященных богине Андрасте, покровительнице царицы Боудикки; о первенцах каждого потомства и отпрысках каждого клана, принесенных в жертву золотому идолу Кромм Круаху; о стоящих на жертвенной крови фундаментах монастыря в Ионе и дворца в Эмайн Маха; о человеческой плоти и крови, разбросанной и разбрызганной по полям, а также смешанной с зерном для содействия плодородию; о насаженных на колья головах врагов, окружавших кельтский оппидум, или дворец верховного короля; об испитой из черепов убитых воинов крови с целью получения их силы и доблести; об обычаях братства крови, которые сохранились на Западных островах до сегодняшнего дня. Надо сказать, подобная практика существовала у всех древних арийских и семитских народов, а также у некоторых североамериканских и мексиканских индейских племен. Но я намеренно сгущал краски. Хотел шокировать его, но не удалось. Вернее, удалось, но не таким образом. Хочешь знать каким?

Да, я хотела знать.

— Дело в том, что незадолго до нашей поездки я предпринял, при содействии одного из своих оксфордских профессоров, авторитетного европейского специалиста в области геральдики и генеалогии, небольшое историческое расследование, которое привело к неожиданным результатам. Исходя из многочисленных фактов и домыслов (домыслы в основном предоставил я), мы сделали ряд запросов, получили ряд ответов, кое-что раскопали в университетских архивах, систематизировали весь полученный таким образом материал. Что ты качаешь головой? Там были даже результаты антропометрического исследования, сделанного по фотографиям Ронана, которые я раздобыл обманным путем, и копия его медицинской карточки, хранящейся в офисе Накамуры. Короче, за пару месяцев мы узнали о Ронане такое, чего он сам о себе не знал, и на основании этих данных взяли на себя смелость предположить, что его родословная восходит к потомкам великого Маелгуна Гвинедда, правнука Кунедды и правителя Северного Уэльса и острова Мон, нынешнего Англси.

История этой династии, с резиденцией в Аберфрау, насчитывает восемьсот лет, с V века по 1282 год, а при Маелгуне (настоящее имя Маглокун Гильдаса) она стала самой влиятельной династией Уэльса. Все ее представители были христианами, и в королевской церкви в Ллангадваладре, в двух милях от Аберфрау, до сих пор можно увидеть латинскую надпись, превозносящую этот род, в частности короля Кадвана. Сын Кадвана, Кадваллон Второй, в союзе с королем Мерсии Пендой в 633 году нанес поражение войскам Эдвина Нортумбрийского, первого английского короля, вторгшегося в Уэльс, а самого Эдвина убил.

В своем расследовании изначально мы опирались на то обстоятельство, что Ронан временно проживал в старинном двухэтажном особняке, принадлежащем его родственникам по материнской линии, которые находились в отъезде. Когда я подвозил его с переломом руки, он вскользь упомянул о том, что предки этого семейства перебрались в Британию из Уэльса в конце XVII века. Особняк был хорош. Каждое такое здание имеет свою историю, запечатленную в архивах. Историю рода. Позже, когда я уже начал бывать в этом доме, Ронан показывал мне всякие имущественные документы, старые свидетельства о браках, смертях, рождениях и прочие фамильные реликвии, существование которых делало наше предположение не таким уж невероятным. Ему самому и в голову не приходило копаться в прошлом своей семьи, и он был поражен тем, что я сделал это для него.

— Ты ухаживал за ним, как за девушкой.

— Нет. Просто помог ему снова стать европейцем.

— Ты показал ему землю его предков.

— Да. Стоя на этой земле, священной земле друидов, мы исполнили обряды братства крови, которые соединили нас перед богами.

Картина ясная. Приняв решение оставить свою Этайн, он знакомит с ней Ронана. Тот моментально влюбляется, потому что она, по всей видимости, красива. И она, в силу необходимости, отвечает ему взаимностью. Так или не совсем так, не суть важно. Покидая ее, Нейл хотел быть за нее спокоен, за нее и за ребенка. И теперь он спокоен.

Брат берет в жены вдову своего брата. Осиротевшая семья становится его семьей. Может быть, за этим стоит какая-нибудь красивая романтическая история. А может, и нет. Степень любви Нейла к кузине Этайн мне неизвестна, как и степень ее любви к нему. Роман, начавшийся в детском возрасте, со временем вполне мог сойти на нет. Я могу фантазировать на эту тему сколько угодно, но правды все равно не узнаю. Никто мне ее не скажет, ни Нейл, ни Этайн, ведь для полноты картины по-хорошему следует выслушать обе стороны.

И вот так всегда. Внезапная откровенность, воспоминание, намек высвечивают передо мной очередной фрагмент его биографии. Фрагмент без начала и конца, который в дальнейшем развивается совершенно самостоятельно, обрастая бесчисленными подробностями в моем воображении.

Ночь на циновке под шотландским пледом у стен старой крепости — это не совсем то, что нужно женщине моего возраста, с моими привычками, но если делать это не слишком часто... Нейл со мной рядом не то спит, не то думает о чем-то с закрытыми глазами. Он лежит на боку, подложив под голову согнутую руку, темные волосы занавешивают лицо. Медленно я провожу рукой по его стройному бедру, вдоль джинсового шва, и чувствую спазм в горле, как бывает от сдерживаемых рыданий.