«Можем на поезде к ним съездить», — сказал Саймон, когда я попыталась отговорить его продавать машину. Мне тогда даже в голову не пришло, что он просто не может ее себе позволить.

Жаль, что у меня нет водительских прав. В Лондоне они были мне, казалось, не нужны, но сейчас мне хотелось бы самой ездить на работу. С тех пор как узнала о тех объявлениях, я нахожусь в состоянии постоянной тревоги, все время на пределе, нервы на взводе, и я все жду, когда же придется бежать. Или пытаться защитить себя. Я постоянно оглядываюсь, наблюдаю за всеми.

Но здесь, в машине Грехема, я чувствую себя в безопасности. Я знаю, что тут никто не следит за мной, и можно откинуться на обитую кожей мягкую спинку кресла, закрыть глаза и не волноваться, что кто-то за мной наблюдает.

За рекой пробка рассасывается, мы двигаемся уже быстрее. В машине работает система отопления, и мне впервые за несколько дней удается расслабиться в этом тепле. Грехем включает радио, канал «Кэпитал-FM», и я слушаю, как Грег Берс берет интервью у Арта Гарфанкела. В конце передачи звучат первые ноты песни «Миссис Робинсон», и я еще успеваю подумать, мол, как странно, что я помню ее слова, но прежде, чем они успевают оформиться в моей памяти, я засыпаю.

Я дремлю всю дорогу, то выныривая на поверхность сознания, то вновь погружаясь в пучины сна. Уличный шум все время меняется, выдергивая меня из дремоты — и тут же отпуская обратно. Я слышу начало одной песни по радио, закрываю глаза на долю секунды — и просыпаюсь уже под последние ноты совершенно другой мелодии.

Мое бессознательное смешивает и видоизменяет прорывающиеся в сон звуки: гудок проезжающего мимо автобуса, музыку, рекламу по радио. Гул мотора превращается в перестук колес электрички в подземке, а реклама — в объявление из динамиков: «Не заходите за ограничительную линию». Я стою в метро, вокруг полно людей, пахнет лосьоном после бритья и пóтом. Аромат лосьона мне знаком, и я пытаюсь вспомнить, кто таким пользуется, но у меня ничего не получается.

Добавлена: пятница, 13 ноября

Белая

Под сорок

Глаза, повсюду глаза. На меня смотрят. За мной следят. Каждый мой шаг отслеживается. Электричка останавливается, и я пытаюсь выйти из вагона, но кто-то толкает меня, прижимает к стене вагона.

Уровень сложности: средний

Это Люк Фридланд. Он давит мне на грудь. «Я тебя спас», — говорит он, и я пытаюсь покачать головой, пытаюсь отшатнуться, но запах лосьона душит меня, забивает ноздри, наполняет все мое естество.

Мои глаза закрыты.

«Почему мои глаза закрыты?»

Я распахиваю их, но прижавшийся ко мне человек — не Люк Фридланд.

Я не в вагоне, вокруг нет людей.

Я в машине Грехема Холлоу.

Лицо Грехема совсем близко, его рука вжимает меня в сиденье. Это его лосьон я вдыхаю, аромат свежей древесины и корицы, смешавшийся с запахом тела и затхлостью его твидового пиджака.

— Где мы? Отпустите меня!

Давление на грудь ослабевает, но мне все еще не удается вздохнуть. Паника перехватывает мне горло, словно две руки сжимают мне шею. Темнота окружает машину, просачивается в стекла, и я отчаянно дергаю дверную ручку.

От яркого света я щурюсь.

— Я расстегивал ремень безопасности, — оправдывается Грехем. В его голосе звучит злость.

Потому что я обвинила его в чем-то?

Или потому что я его остановила?

— Ты уснула.

Осмотревшись, я вижу, что ремень безопасности действительно расстегнут, пряжка висит у моей левой руки. Я понимаю, что Грехем припарковался на моей улице, вижу входную дверь моего дома.

Мое лицо заливает краска.

— Простите… — Я никак не могу прийти в себя ото сна. — Я подумала… — Я пытаюсь подобрать слова. — Я подумала, что вы…

Я не могу произнести это вслух, но тут и не нужно ничего говорить. Грехем поворачивает ключ в замке зажигания, и гул мотора обрывает наш разговор. Я выхожу из машины, и меня бросает в дрожь — тут на пятнадцать градусов холоднее, чем в машине.

— Спасибо, что подвезли меня. И еще раз простите, что я подумала…

Он уезжает, оставляя меня на мостовой.

— Это ваша машина? — Келли подтолкнула к собеседнику фотографию черного «лексуса».

Гордон Тиллман кивнул.

— Для записи: подозреваемый кивает.

Келли смотрела на Тиллмана. Теперь, когда пришлось сменить модный костюм на серую форму арестованного, его уверенность поуменьшилась, но ему хватало дерзости на то, чтобы таращиться на допрашивавших его полицейских. Судя по дате рождения, ему исполнилось сорок семь, но выглядел он лет на десять старше — сказывались долгие годы кутежей. Наркотики? Или выпивка? Выпивка и женщины. Ночи, проведенные за проматыванием денег, — все ради того, чтобы произвести впечатление на девушек, которые иначе в его сторону и не посмотрели бы. Свифт постаралась скрыть отвращение.

— Вы ехали на ней вчера утром около четверти девятого?

— Вы и сами знаете, что это так. — Тиллман отвечал на вопросы Келли спокойно, скрестив руки на груди.

Он не воспользовался своим правом на адвоката, и Свифт еще не поняла, как пройдет этот допрос. Признание? Похоже на то, и все же… что-то во взгляде Тиллмана наводило на мысли о том, что все будет не так просто. Ей внезапно вспомнилась другая комната для допросов — другой подозреваемый, такое же преступление. Она сжала руки в кулаки и спрятала их под стол. Это случилось всего один раз. Он ее спровоцировал. Но тогда она была моложе, не хватало опыта. Больше ничего подобного не случится.

По спине градом катился пот, приходилось прилагать все усилия, чтобы сосредоточиться. События того дня так и не запечатлелись в ее памяти, она не могла вспомнить слова, которые подозреваемый прошептал ей на ухо. Слова, толкнувшие ее за грань приемлемого, слова, от которых в ее сознании начал клубиться алый туман — настолько, что она полностью утратила контроль.

— Расскажите своими словами, что произошло вчера с половины девятого до десяти утра.

— Я возвращался домой с конференции, проходившей за день до того. После конференции я пошел на фуршет, поэтому остался в Мейдстоуне на ночь и утром ехал в Оксфордшир. Собирался поработать из дома.

— Кем вы работаете?

Тиллман выразительно опустил взгляд на ее грудь, прежде чем ответить. Келли скорее почувствовала, чем увидела, как Ник подался вперед на стуле. Она хотела, чтобы он промолчал. Нельзя, чтобы Тиллман насладился осознанием того, что она вообще заметила его взгляд.

— Я управляющий имуществом в фирме «Эн-си-джи Инвесторс» в центре Лондона.

Келли не удивилась, когда инспектор захотел присутствовать при допросе. Она выпросила у него возможность самой допросить Тиллмана, напомнив, с каким рвением работала над этим делом и как ей хотелось довести расследование до конца. Он долго думал и наконец согласился при условии, что он тоже будет на допросе. Свифт кивнула. «У вас слишком мало опыта для того, чтобы вести допрос самостоятельно, да и коллеги обидятся, если я поручу это вам одной». Но была и другая причина, так и не названная. Ник не верил, что Келли справится сама. Да и могла ли она его винить? Она и сама в это не верила.