И подумалось в качестве японца обо всем другом:

Что оно — другое?

И вместе с японским оно все-таки меньше

Чем все

А про японцев думается часто

Что можно услышать

Как мысли их, словно кузнечики лапками

Перебирают легко извилины их суховатого мозга

Когда мне впервые в детстве подумалось об Японии

Кошачий кашель сотрясал сухонькие переборки моей

грудки

И воспаленный красный шар бросился в голову:

Япония!

Думалось, думается, не думается про японцев —

Как это они, не имея слизи

Обматывают чужое —

Видимо, потрескивая сухим статическим электричеством

Подумалось про себя —

А не японец ли я?

И почувствовал сухость в потрескивающих суставах

И шуршание обтягивающей кожи

Подумалось про японцев —

А японцы ли они?

Не гладкие ли они камни побережья мирового

океана?

Не легкие ли белые нити вздрагивающей паутины

Легко опутывающие осенние желтые ломкие листья

И снова подумалось о японцах —

Думаются ли они такими

Или они такие и есть

Что думаются именно такими

И подумалось про японцев —

Не сухость ли европейского мышления

Облекает своей сухостью их внешнее поведение

Уподобляя их единственно знакомым примерам

сухости

и хрупкости —

Кузнечикам

И еще мне подумалось о японцах

Как о китайцах

Как если бы о кузнечиках и как о цикадах

О мощных и звучных лапах последних

И о сухих, цепких и изощренных лапках первых

Надо же — подумалось мне о японцах —

Неужто ли не убивают? Неужто ли не убьют? —

Убьют! Убьют! Еще как убьют-то! И украдут,

украдут!

Человек везде не окончательно из рода кузнечиков

Но в то же время подумалось о японцах —

И среди них встречаются грубые, толстые и мясистые

Но и в них, и в их душах

Произрастают тонкие, колышущиеся

Суховатые и ярко расцвеченные стебельки трав

странных переживаний

И вот что еще подумалось об японцах —

Что они обдумали, как им быть японцами

А им, видимо, быть японцами сподручнее таким

образом

Какие они и есть

И еще подумалось о японцах —

Вороны кричат в императорском дворце

Какой-то постоянный блуждающий шорох

Мелкий дождик осматривает исторические окрестности

И еще подумалось не об японцах —

Вечное шебуршение недовольной совести

В русских слизистых душах

Не есть ли память предположенной и неосуществленной

Мелодичной и облагораживающей японской сухости

И еще подумалось про японцев —

Жизнь переломится как сухая травинка

А они изловчатся перескочить на другую

Или не изловчатся

А также подумалось про японцев —

Золотые карпы плавающие в пруду

Внутри себя обладают необыкновенной строгостью и

суховатостью решений

И тем самым они все же японские

Однако же подумалось про японцев

Что еще есть и немцы

Есть американцы и русские

Но они — совсем не японцы

Еще мне думалось, подумалось про японцев

И придумалось, что они — вовсе не японцы

А нечто природообразное

Похрустывающее суставами

Но лежащее как плоский камень

И подтекающее как прозрачная вода

И подумалось о японцах в терминах конца света

Что когда он подступит, то они будут уже не

японцы

А некие, лицом обращенные к концу света

К чему, собственно, и были всегда преуготовлены