Он сбегал к своему мешку, вынул оттуда оловянную пластинку, соскреб немного земли, насыпал на пластинку, капнул воды и растер все это пальцем. Под внимательным взглядом волчицы он снял с ветки листья, размял их между пальцами и смешал с грязью. Из листьев стала выделяться белая жидкость, вонючая, как тухлое яйцо. Вместе с Арно они стали наносить получившуюся слизь на вздутия, оставленные укусами скорпиона. Скоро лицо, голова и шея Софи стали пятнистыми. Той же мазью Уилл помазал укусы у себя на ноге и на боках Зары.

Снадобье действовало, как по волшебству. Бурая паста прямо на глазах зеленела, вытягивая яд. Скоро Софи открыла глаза, хотя все еще глядела, как пьяная. Сделала глубокий вдох.

– Снимите его с меня! Снимите! – взвизгнула она и принялась ощупывать голову.

– Все хорошо. Скорпиона больше нет, – успокоил ее Уилл. – Софи, все хорошо.

Софи моргнула и посмотрела на него. Узнала.

– Уилл? – прошептала она, вцепляясь в него обеими руками.

– Я с тобой.

Софи села, огляделась. Ее сердце тяжко билось. Вдруг она увидела волков: они расположились полукругом, все семеро, и смотрели на нее. В центре сидела седая волчица.

– Что они здесь делают? – спросила она.

– Это они убили скорпиона. И спасли тебе жизнь.

– Но как?.. Почему?.. – не поняла Софи. Волчица шагнула к ней. Софи узнала серебристые глаза, рваное ухо и белое пятно на шее. – Так это ты, – прошептала она и вспомнила ту охоту, когда собаки загнали волка на край глубокого оврага.

Волчица подняла голову и несколько раз протяжно тявкнула. Другие волки присоединились к ней, потом дружно поднялись с места и, повернувшись к людям хвостами, скрылись в чаще.

– Когда-то я спасла ей жизнь, – пояснила Софи.

– Теперь она сделала для тебя то же самое, – сказал Арно.

Софи спрятала лицо в ладони:

– Как это было страшно!

– Что произошло? – спросил Уилл.

Софи нехотя отодвинулась от него и стала рассказывать о том, как ее нашла Аделаида, замаскированная под дровосека. Пока Уилл и Арно слушали, их лица, и без того мрачные, совсем потемнели.

Арно присел на корточки.

– Значит, она знает, что ты идешь в Ниммермер, – сказал он. – Бьюсь об заклад, что и он знает – Король Воро́н. И это тоже его рук дело. – Он показал на то, что осталось от скорпиона. – Он будет нас ждать. Вместе со своими монстрами. – Нахмурившись, он взглянул на небо. Сумерки потихоньку вытесняли день. – Ребята, нам надо идти. Не хочу я сегодня ночевать в лесу. А значит, к тому времени, как стемнеет, мы должны найти себе хороший, уютный склеп.

Уилл и Арно встали, поставили Софи на ноги. Арно хмуро посмотрел на нее:

– Знаешь, если хочешь добраться до Ниммермера, надо тебе кое-чему научиться…

– Чему же? – спросила Софи.

– Не быть дурой.

Софи обиженно моргнула:

– Что, прости?

– Какие-то люди выходят из леса и притворяются, будто они твои друзья. Предлагают тебе разные вещи – то шнурки, то гребень, – и ты берешь. Хватит уже. Хватит принимать отраву из рук мнимых друзей. Рано или поздно они тебя убьют.

В горле у Софи встал ком. Она хотела проглотить его. Не вышло.

– У меня всю жизнь были только такие друзья – мнимые. Настоящих не было. Совсем.

Уилл, втирая противоядие ей в подбородок, сказал:

– Зато теперь есть. Хотя ты вся в пятнах.

– Как в пятнах? Ты серьезно, Уилл?

Он кивнул.

– И еще лысая, – вставил Арно.

– Что? – всполошилась Софи и провела дрожащими пальцами по макушке, где нащупала остатки прежней роскоши. – М-мои волосы, – горестно промычала она. – Что с ними…

– Я их отрезал. Пришлось, – ответил Уилл. – В них сидел скорпион, а мне надо было снять его с тебя. Но хотя ты теперь почти лысая… И грязная…

– Лысая, – потрясенно повторила за ним Софи.

– И еще вонючая…

– Погоди… этот запах… это от меня?!

– Несмотря на все это, Софи… я здесь, – продолжал Уилл. – И Арно тоже. – Он закончил втирать противоядие и, глядя ей прямо в глаза, добавил: – Наверное, это значит, что мы – твои настоящие друзья.

Софи оглянулась. Мавзолей Штауфензее остался позади, но его яркий белый мрамор так светился под луной, что найти его на обратном пути будет легче легкого. Арно прав – этой ночью им не место в лесу, и заблудиться ей вовсе не хотелось.

Софи пошла в лес, чтобы облегчиться, и для компании взяла с собой Зару. Девушка шла медленно. Каждый шаг причинял мучения. Места укусов болели. Ныли мышцы, натруженные ходьбой. Однако сильнее всего страдало сердце. Новая встреча с мачехой напугала ее и погрузила в тоску.

Часовой механизм – новое сердце – вот-вот встанет, мачеха и Король Воро́н жаждут ее смерти, а замок под названием Ниммермер, единственная надежда, окружен страшными тварями, которые ни за что не дадут ей пройти внутрь. Ее народу не на кого надеяться, кроме как на свою принцессу, а она даже не знает, доживет ли до утра с этим сердцем.

Софи показалось, что чем дальше она заходит в Темный Лес, тем сильнее ею овладевает страх: вдруг путешествие окажется напрасным, вдруг она умрет в лесу, как Яспер?

И что тогда? Она знала это, так как многое повидала за последние недели: капитан Краузе и его солдаты отнимут последнее у жителей Дрогенбурга. Воины-инвалиды умрут от голода и холода в зимнем лесу. Уилл и бабуля будут стоять у могилы Гретты.

Погруженная в печальные мысли, девушка не заметила, как вышла из леса, и на краю кладбища едва не столкнулась с какой-то женщиной в черном.

От неожиданности Софи вздрогнула и остановилась. Странно – лицо женщины совершенно точно было ей знакомо. Но где она видела ее? Почему не помнит ее имени? В ушах зазвучало предостережение Арно: «Научись не быть дурой». Вдруг эту женщину тоже послал Король Воро́н? Или перед ней мачеха в новом обличье?

– Я вас знаю? – спросила Софи и попятилась.

– Меня все знают, – ответила незнакомка. Склонив голову набок, она внимательно оглядела рубцы на лице и шее Софи. Веки у женщины были красными, точно опухли. – Еще больно?

Софи кивнула, озадаченная таким странным поведением. Где же она ее видела?

– Укусы затянутся. Боль пройдет через день-другой. Но что делать с сердцем? Оно-то будет болеть всегда.

Софи похолодела всем телом.

– Откуда вы знаете…

Но женщина перебила ее:

– Эта боль не перестанет преследовать тебя, пока в твоем королевстве будет голодать хотя бы один ребенок. Пока хотя бы одна семья будет скитаться без крова. Хотя бы один больной старик будет дрожать у очага. Эта боль – бремя королевы, которое та несет до своего последнего часа. Ты уверена, что оно по силам тебе, дитя?