кто уводит меня от всего дерьма в моей жизни, а не той, кто еще глубже погружает меня в это. Устраивай шоу, когда выходишь на улицу, прекрасно. Но не для меня. Никогда для меня. Мне нужно, чтобы ты была настоящей со мной, Ева, — его голос грубый, искренний, с каждым словом ранящий меня все глубже. — Я не могу поступить иначе.

Моя грудь сжалась, готовая задушить меня.

Что я могла сказать?

Если я поделилась бы секретом с Истоном, любой его частью, он захотел бы большего — он захотел бы ответов — и он их заслуживал. Чего он не заслуживал, так это последствий, которые влекла за собой правда, и Александр тоже.

Когда я продолжила молчать, Истон покачал головой, и вид у него побежденный. Он сдался. Я даже не могла винить его. Он терпел многое — от Винсента, от Бриджит, а теперь и от меня. Он дал нам гораздо больше, чем мы ему, и всегда так было. Его плечи слегка опустились, и он засунул руки в карманы, прежде чем повернулся и ушел в свою комнату.

Игнорируя мое присутствие в коридоре, он схватил полотенце и перекинул его через плечо, готовясь принять душ.

Мое сердце кричало — на него, на себя.

Мои губы дрожали, и, прежде чем я успела остановиться, я открыла рот.

— Я не пью, — слова слабые, жалкие, но он сделал паузу.

Он оглянулся через плечо, хмуря брови. Его терпение ускоряло мой пульс, вселяя новую надежду.

— Я притворяюсь, что пьяна, но это всего лишь вода. Алкоголь пугает меня до чертиков.

Прикусив нижнюю губу, он повернулся ко мне лицом. Когда я сделала смелый шаг в его комнату, он внимательно посмотрел на меня.

— Мое второе имя Лили.

Все внутри меня просило сделать еще один шаг, но я трусиха.

— Я ненавижу снег. Думаю, мне бы понравилось на пляже, но я там никогда не была. Мой любимый цвет — желтый.

Его взгляд оставался серьезным, но уголок губ приподнялся.

— Желтый?

— Что? — спросила я, сглатывая, когда трепет опустился у меня в животе. — Счастливые люди не владеют цветом кожи.

Он выгнул бровь, провел рукой по губам, чтобы скрыть намек на улыбку. Когда он опустил руку, то прислонился к комоду и наблюдал за мной с лениво-насмешливым выражением на лице, как будто мы только начали.

Нервы натянулись и раскачивались внутри, но тепло, окружающее их, сильнее. Это несущественные факты обо мне, но о них я никогда никому не рассказывала. Мне никогда раньше не с кем было поделиться.

И некоторые из них не так уж тривиальны.

— Меня никогда не целовали, — я прочистила горло. — Парни пытались — Картер пытался — но есть только один человек, которого я когда-либо хотела таким образом.

Он сощурился, наклонил голову и посмотрел на меня так пристально, что жар распространился, как лесной пожар.

— Я много чего натворила, — я отвела взгляд, обняла его толстовку вокруг себя, в то время как мое платье сжалось и стало слишком тесным, слишком зудящим, слишком маленьким. — С многими парнями. Но у меня был секс по обоюдному согласию только с одним, всего один раз.

Его ноздри раздулись, и я знала, что он уловил это слово: по обоюдному согласию. Облегчение наполнило мои легкие, когда он не спросил об этом. Вместо этого он тихо спросил:

— Картер?

Я кинула.

— На первом курсе.

Он оттолкнулся от комода и сделал маленький шаг ко мне.

— Итак, все те парни в школе… Все те ночи, когда ты допоздна гуляла…

Я покачала головой, благодаря Бога за единственную зажженную лампу в дальнем углу его спальни, которая скрывала мое лицо в тени, когда небо за его окном потемнело. Я никогда никому в этом не признавалась, и теперь это звучало так нелепо, так жалко, даже для моих ушей. Он хотел быть настоящим, но чтобы достучаться до той части меня, нужно признать, насколько я фальшивка на самом деле. У меня задрожали колени, когда он смотрел. Он сам сказал, что не мог поступить по-другому, так что мне пришлось пойти на риск. Даже если это означало, что теперь он никогда не захотел бы меня.

Мое зрение затуманилось из-за влаги в глазах.

— Я позволяю им так говорить, — прохрипела я. — Но правда в том, что я даже не знаю, зачем я это делаю. Иногда мне кажется, что знаю, но потом я вижу тебя, и я… я больше ничего не знаю. Тот парень, с которым ты видел меня?

Он ждал, молча, но с лазерной четкостью.

— Я не могу… — я сглотнула. — Я не могу сказать тебе, кто он, потому что это может навредить ему. Но, клянусь, я хочу тебя, Истон. Я всегда хотела только тебя. И я знаю, что продолжаю все портить, но это как… как будто что-то дает сбой внутри меня, и я не работаю должным образом.

Я закрыла глаза, отчаянно пытаясь перекрыть шлюзы. Я открыла их снова, только когда подумала, что слезы не прольются. У меня вырвался сухой смешок.

— Видишь? Пиздец, да? — я присусила губу и проклинала себя, почувствовав вкус соли. — Ты хотел честности. Вот она.

Истон бросил полотенце на кровать и медленно подошел ко мне. Он остановился, когда мы оказались лицом к лицу, и мой желудок сжался, когда он наклонил голову и посмотрел на меня сверху вниз затравленным взглядом.

— Я хотел.

Он изучал меня так пристально, что не смотреть в другую сторону — пытка. Я не понимала. Я не понимала, почему выражение его лица такое нежное после того месива, которое я только что вывалила к его ногам. Его глаза горели медленно и мягко, и я хотела, чтобы пламя коснулось меня, лизнуло меня, опалило меня.

— Это то, чего я хотел от тебя. Теперь твоя очередь. И без ерунды. Чего ты хочешь от меня, Ева? — спросил он сдержанным хриплым голосом.

Он обволакивал мои оголенные нервы, как теплый бальзам.

Без ерунды?

Стены, которые окружали нас, ускользали все дальше и дальше.

Мой ответ вылетел из головы без раздумий.

— Сегодняшний вечер.

Завтрашний.

Навсегда.

Его взгляд скользнул по моему лицу, оставляя обжигающий след везде, к чему прикасался, и я так покраснела, что чувствовала только жар. Мое сердце подпрыгнуло, а затем остановилось, когда он обнял меня. Дверь с тихим щелчком закрылась за моей спиной. Я услышала тихий звук замка.

У меня подкосились колени. Потому что я знала по опыту, что Истон делал все не так, как другие парни.