полке. В этой квартире вся мебель ориентирована на его рост, словно он никогда не планировал здесь с кем-то жить.

Отвинчиваю крышечку и заправляю салат маслом. Филипп тем временем моет руки и ополаскивает нож и разделочную доску.

– Сейчас мясо разогрею.

Обхожу его, берусь за ручку холодильника и вдруг чувствую, как он напирает на меня сзади. Грубо придавливает к прохладной дверце, расплющивая о нее мои грудь и щеку. Одним толчком, выбивая из легких весь кислород.

Я в страхе выбрасываю руки вперед, пытаюсь ухватиться хоть за что-нибудь, но ногти, противным скрежетом скользнув по металлу, не находят ни одной зацепки.

Сердце проваливается в пятки, вены вскрывает адреналином.

Получилось!..

– Что ты… делаешь?… Филипп…

Не отвечает, конечно. Шумный выдох в мою макушку, усиливающиеся давление сзади и требовательные руки, уже стягивающие леггинсы с моих бедер.

Тело реагирует незамедлительно. От центра груди вниз вдоль пупка, прямо в промежность ударяет разряд молнии. Низ живота тяжелеет, и ноги не держат.

– Фил! – вскрикиваю звонко, когда между ног проникает его рука.

Расталкивает бедра, насколько это позволяют застрявшие на уровне коленей узкие штаны, и сразу врезается в меня двумя пальцами. А я, к своему стыду, уже настолько возбуждена, что они проскальзывают в меня одним движением.

– Бл*дь!.. Бля-а-а-адь!..

Мне неудобно так стоять. На цыпочках, и сводит поясницу, и резинка леггинсов больно впивается в ноги, но я стону и извиваюсь с каждым его толчком. Ощущения настолько острые, что в глубине сознания рождается страх, что это не может быть нормальным, со мной определенно что-то не так.

– Иди сюда… – глухой, почти неузнаваемый голос над ухом, и уже в следующее мгновение я оказываюсь распластанной животом на кухонном столе.

Глава 55

Протянув руки вперед, хватаюсь за край стола, ненароком скинув на пол солонку. Звонко ударившись о кафель, она долго куда-то катится. Ни одному из нас нет до этого никакого дела.

– Ноги шире, – слышу шипение за спиной.

Действительность вокруг меня дрожит, рябит перед глазами, раздражая сознание. Застывший кадр искажается, уродливо меняя форму.

Я словно отделяюсь от собственного тела, которое от происходящего в диком восторге.

Жар, и плавятся кости. Жесткие пальцы, впившиеся в мои ребра, хлесткий удар по ягодице, и резкий толчок до упора.

Разумная моя часть растворяется в вязком дурмане. Сладком, густом и влажном.

Максимальное растяжение дразнит нервные окончания, мои волосы в грубом захвате, оттянутая назад голова, и сорванное горячее дыхание в висок.

Филипп не шевелится. Впечатавшись в меня сзади бедрами, лишает малейшей попытки увернуться.

– Ты больной, – шепчу на выдохе.

Чувствую, как, обмотав волосы вокруг своей руки еще раз, тянет на себя и проводит кончиком носа по моей скуле.

– Если кончишь, то ты такая же.

Хватка в волосах ослабевает, давление на спину ребром ладони распластывает меня по столу, а в следующее мгновение он повторяет удар бедрами.

Стонем в унисон. Что-то снова падает и катится. Футболка задирается, край стола с каждым ударом неприятно впивается в бедренные косточки. Но боль эта фоном идет и странным образом обостряет ощущения и усиливает напряжение в низу живота.

Да, я тоже ненормальная. Больная на всю голову идиотка, потому что, не сдержав жалобного всхлипа, прогибаюсь в пояснице навстречу его ударам и содрогаюсь всем телом в сильнейшем оргазме.

Непроизвольно дергаюсь, ощущая на себе его руки. Шея, талия, бедра. И обессиленно падаю, отдавая всю себя в его власть. И он берет по полной, стремительно ускоряясь и сокращая амплитуду движений, почти ложится на меня сзади и кончает с придушенным рыком.

Я продолжаю стоять в неудобной позе, икры сводит, в бедрах боль, пальцы ног онемели. Но я терпеливо жду, когда Филипп восстановит дыхание и выйдет из меня.

Поднимаюсь сразу же, подтягиваю штаны вместе с бельем и одергиваю футболку.

Лицо печет, а в носу почему-то начинает щипать.

– Кристина, – обращается ко мне и рывком притягивает к груди.

Я сходу обнимаю его за талию и прижимаюсь лбом к крепкому плечу.

– Иногда мне нравится трахаться и так, – проговаривает, тычась носом в мою макушку, – это ничего не значит.

– Совсем ничего?

– Совсем.

– Спонтанный секс на кухонном столе? – усмехаюсь ему в подмышку.

– Тебе не понравилось?

В груди разливается горечь разочарования, подкативший к горлу ком, сбивает дыхание. Впившись пальцами в кожу на его спине, я прикусываю губы в кровь.

Зачем ты врешь, Филипп? Сколько можно держать оборону?..

– Понравилось, – вздыхаю, отстраняясь, – я в ванную.

– Я после тебя.

Быстро привожу себя в порядок, подмываюсь, меняю трусы, и расчесываю волосы. В зеркало не смотрю специально, боюсь проявить слабость и начать себя жалеть.

Я выхожу – он входит. Пока его нет, я все-таки грею мясо и сервирую стол.

Почти не ем. Пряча от него глаза, разрезаю стейк на крошечные кусочки. Эйне молчит, но от его пристального внимания пылает кожа, и еда не лезет в горло.

– Я не хочу в отпуск, – наконец, нарушаю молчание, – завтра на работу выйду.

– Нет. Даже слышать не хочу. У тебя от недосыпа круги под глазами…

– Филипп, я выхожу на работу, – выговариваю неожиданно твердо, даже для самой себя.

Вдох полной грудью. Поднимаю глаза и напарываюсь на его взгляд. Его вилка замирает на полпути в рот. Глаза мгновенно заволакивает тучами, улыбка недоумения превращается в оскал.

– Что случилось, Крис? Ты опять себе что-то надумала?

– Это ты сейчас пытаешься накрутить на ровном месте, – жму плечами и тянусь вилкой к салату, – я просто не привыкла сидеть без дела. Что я здесь буду делать одна? Сходить с ума от одиночества?

– Тебе не хватает общения?

– Не хватает.

– Заведи подруг. У тебя есть… Жанна, кажется… Пригласи ее сюда.

– Она уехала к родителям, – отбиваю, изображая беспечность, – вернется или нет, вообще неизвестно.

– Что у нее с ее парнем? Отцом ребенка?..

Едва не скрипнув зубами от досады, соскакиваю на ноги и уношу свою тарелку в раковину.

Мы снова уходим от главного. При чем тут Жанна, если от его холода у меня внутри умирает все?.. А спросить напрямую я никогда не решусь. Если скажет, что не готов, у меня не останется причины быть с ним.

Намылив губку, тщательно смываю жир с посуды. Протираю стол салфеткой.

– Она не простит его. Он урод.

Филипп замолкает, не желая, видимо, развивать эту тему дальше. Доедает ужин в тишине, сам за собой убирает посуду. К теме моего несостоявшегося отпуска мы больше не возвращаемся. Садимся на диван и включаем телевизор.

Сегодня моя очередь выбирать фильм, и