— А чего тянуть? — самонадеянным смешком отшутился Костырко. — Прямо сейчас и повидаемся. Вы не против?

Немного растерявшись от подобной настырности, которая несколько меняла условия «игры», расписанной капитаном Стоговым, и в то же время понимая, что его отказ от навязываемой встречи может насторожить хозяина этого породистого жеребчика, Пенкин произнес с ленцой в голосе:

— Я-то, само собой, не против, но где?

— Так, прямо у вас и потолкуем. Тем более что ваша жена в магазин отлучилась

Это уже было верхом наглости, правда, оправданной со стороны Заказчика. Так что вставать из-за этого на дыбки не имело смысла — груз намечался серьезный, и его хозяин решил подстраховаться, проверяя Зяму на вшивость. То есть, все эти дни люди Заказчика отслеживали каждый шаг вышедшего по УДО Пенкина, и, судя по этому звонку, предполагаемый хозяин груза не заметил ничего подозрительного, что могло бы сорвать дальнейшую операцию. Однако надо было как-то отреагировать, но Пенкин только хмыкнул в трубку:

— Что, шныря приставили?

— Зачем же сразу «шныря»? — как бы обиделся Костырко. — Просто чуток пораньше подъехали, а тут как раз…

— Ладно, — сказки свои еще кому-нибудь расскажешь, — осадил его Пенкин. — Поднимайтесь.

Теперь ему надо было рассчитывать только на себя — подобного варианта его куратор не предусмотрел, и единственное, что успел сделать Пенкин, так это прозвониться Стогову по второму мобильнику и предупредить его относительно «гостей».

— Зиновий Давыдович! — воззвал к нему Стогов. — Только не переиграйте, ради Бога. Появилась информация, что груз весьма и весьма ценный.

«Так это хорошо!» — мысленно поздравил себя Пенкин, а вслух произнес, нарочито усмехнувшись:

— Ученого учить — только портить.

— Даже не сомневаюсь в этом. Перезвоните, когда всё устаканится. Да… — спохватился Стогов. — Номер машины, на которой они приедут. Всё! До связи.

Спрятав мобильник, по которому он связывался со своим куратором, Пенкин выглянул в окно, которое выходило во двор, однако единственное, что он успел разглядеть из окна девятого этажа, так это двух мужиков, которые уже подходили к подъезду, видимо оставив свою тачку на углу дома.

Звонок по домофону заставил Пенкина собраться, и «гостей» он встречал уже с соответствующим выражением лица. Вполне доброжелательно, но без суетливости и подобострастия. Да и гости вели себя без особого напряга, видимо окончательно уверовавшие в надежность «короля контрабанды».

— Прошу любить и жаловать, — представляя хозяину дома породистого седого франта, произнес Костырко. — Игнат Петрович.

— Зиновий Давыдович, — пожав мягкую, но все еще сильную руку гостя, представился Пенкин, исподволь, как тому и положено быть, рассматривая своего клиента.

Что и говорить, бобер, уважающий себя и свое достоинство. Судя по глазам, которые как бы жили совершенно обособленной жизнью, властный и привыкший командовать людьми. Однако не военный. Стать не та, да и слишком холеный даже по генеральским меркам. А на вид… на вид лет шестьдесят, а то и побольше.

— Да чего ж мы в прихожей стоим? — спохватился Пенкин. — Прошу в кабинет. А если желаете, то могу и пельменями под водочку угостить. Не знаю, кто их лепит для моей Софочки, но вкус, должен вам признаться, божественный.

И, уловив явно голодный взгляд Костырко, уже более напористо добавил:

— Прошу на кухню. Кстати, под пельмешки рекомендую водочку и только водочку. Что касается коньяка и виски… только продукт испортите.

— В таком случае угощай! — перешел на «ты» седой франт, давая тем самым понять, что ему по душе не только хозяин этого дома, но и его гастрономические пристрастия.

Когда усидели под водочку сотню пельменей, ностальгируя по «старой» Москве и московским пельменным, где всегда можно было распить бутылочку-другую портвейна или той же «Русской» водочки, которая пришла на смену «Московской», гости откинулись на мягкие спинки стульев и Игнат Петрович благодарственно пророкотал:

— Спасибо, хозяин. Тыщу лет пельменей не ел.

— Я тоже, — признался Пенкин. — Правда, не тыщу лет, а чуток поменьше, но должен сказать…

И рассмеялись оба.

— В таком случае, может, о деле потолкуем?

— Вот и я о том же. Хотелось бы прояснить кое-какие вопросы, — перехватил инициативу Пенкин, — но в первую очередь — количество груза, его настоящую цену и, естественно, предоплату.

— А это еще зачем? Я имею в виду цену.

Пенкин недоуменно уставился на седого.

— А как же иначе? Я работаю от процента и рисковать своей задницей в благотворительных целях не намерен. Возраст не тот, да и пельмешки под водочку люблю.

— Но Самсонов говорил… — попытался было вякнуть Костырко, однако Пенкин тут же посадил его на место:

— Повторяю, за груз отвечаю я и только я, и поэтому мне нужен полный расклад.

— Да, конечно, — совершенно неожиданно для Пенкина согласился с ним седой, — но, может, все-таки сойдемся на фиксированном гонораре?

— Почему так? — вроде бы как начиная склоняться к предложению седого и в то же время не понимая, чем вызвано его упорство, спросил Пенкин.

— Я сам не знаю настоящую цену этих досок.

— Что, раритет?

— В лучшем случае семнадцатый век.

— Кто, Ушаков?

Седой удивленно вскинулся на Пенкина.

— А ты что… разбираешься в иконах?

— Милый мой! — сочувственно протянул Пенкин. — Я их столько в свое время за бугор перекинул и меня столько раз хотели кинуть на элементарной мякине, выдавая порой работу архангельских иконописцев за новодел, что даже пришлось пройти курс молодого бойца.

— Это что, курсы повышения квалификации искусствоведов? — не понял Костырко.

— Способный молодой человек, — похвалил его Пенкин. — Однако я так и не услышал ответа на мой вопрос. Ушаков? Или все-таки московская школа?

— Возможно, что среди досок есть и Ушаков, — не очень-то охотно признался седой, — однако лично я сомневаюсь. И поэтому предлагаю фиксированный гонорар, приемлемый и для тебя, и для меня.

— Ладно, хрен с тобой, — после недолгого раздумья согласился Пенкин. — Фиксированная так фиксированная, мне сейчас даже рублишко лишним не покажется. Теперь дальше, кто из вас будет контролировать груз?

— А вот это уже отдельная тема, — произнес седой. — Я бы хотел, чтобы в кабине находился мой человек, и тогда, думаю, сами собой отпадут все вопросы.

— Это сопровождающий или водила?

— Лучше будет, если водитель.

— И у вас есть человек, которого я мог бы сразу оформить дальнобойщиком?

— Найдется.

— Что ж, хорошо, — как о чем-то само собой разумеющемся произнес Пенкин, — буду оформлять. Но чтобы уже завтра были его анкетные данные, фотография и хоть какое-то подобие «Трудовой книжки».

Судя по тем искоркам, что мелькнули в глазах седого, он был доволен подобным поворотом и теперь не желал каких-либо осложнений.

— Все что нужно завтра же подвезет Игорь. Теперь насчет загрузки и отправки.

— В ближайшие дни, как только проведем