— Что это? — спросил я недовольно. — Птичка, почему ты насмехаешься над самым святым?

— Это не насмешка. Я тренируюсь.

Целый вечер она крутилась по квартире с этой тряпкой на ноге. Даже вдова Шик обратила внимание на эту провокацию.

— Это нехорошо со стороны госпожи Пинто, — заметила домоправительница шепотом, — но, может, у нее нога болит?

Я сделал замечание обнаглевшей женщине и напомнил ей, с кем она имеет честь разговаривать.

— Я хорошо знаю, кто вы, господин Пинто, но ведь и я руководитель женского отдела, если не ошибаюсь.

— У меня вы всего-навсего домоправительница, — заметил я, — и не забывайте, кто вас вызволил из тюрьмы.

— Я ничего не забываю. Вы просто думали, что полиция нашла ваши доллары.

Да, эта женщина вконец обнаглела. Однако кое-что она все-таки забыла. Она забыла, что у меня, как у бывшего жильца, есть ключ от ее квартиры…

* * *

Я вошел в квартиру вдовы Шик на цыпочках. Открыл входную дверь и предстал перед портретом покойного Гершона. Вдова, как вы помните, утверждала, что за ним хранятся мои пятьсот долларов. С экономической точки зрения эта сумма меня совершенно не интересовала, ибо мои источники дохода оправдывали себя превыше всех ожиданий. Однако в свете упрямства, проявленного вдовой, этот вопрос стал для меня принципиальным.

Я снял портрет со стены и чуть не свалился на пол от удивления. За портретом была не просто какая-нибудь ниша для припрятывания денег, там стоял тяжеленный сейф. Не буду отрицать — по части сейфов я обладал кое-каким опытом еще с детства. В четырнадцать лет я пришел к ошибочному заключению, что в современном обществе есть место лишь для людей культурных и образованных, до конца прошедших весь путь, предлагаемый средней школой.

Руководствуясь этими мыслями, я принял решение выкрасть экзаменационные билеты из сейфа своего учебного заведения. На мое счастье, отец ученика, сидевшего рядом со мной — Бенди Фрайверта, если не ошибаюсь, — был опытным взломщиком сейфов. Он вкратце изложил мне основы своей науки при условии, что я поделюсь билетами с его сыном. Я против этого не возражал, и мы оба сдали экзамен на «отлично». Бенди сегодня работает старшим преподавателем гуманитарных наук в университете, а я, как известно, стал зам. министра. С годами мне случалось еще несколько раз извлечь пользу из уроков господина Бенди. Помимо стального сейфа в конторе Пулицера мне удалось облегчить и пару-тройку других, попавшихся на моем пути. Вот и теперь близкое знакомство с сейфом госпожи Шик не составило для меня особого труда.

То, что я там нашел, извергло из меня поток весьма энергичных выражений. За портретом покойного Гершона мною было обнаружено следующее:

— восемь тысяч пятьсот долларов США;

— отпечатанный на машинке договор на гербовой бумаге между объединением производителей стекла с одной стороны и господами Шумкоти и Шимковичем с другой об отчислении этим господам 5,7–9,3 % от чистой прибыли стекольной промышленности «до тех пор, пока Движение в защиту волосатых будет продолжать свою деятельность на благо нации. Печать, подпись»;

— расписка, данная господином Шумкоти госпоже Шик, с обязательством отчислять ей 6 % от вышеуказанных сумм за секретное использование ее сейфа. Сумма будет уплачиваться наличными раз в три месяца;

— серебряный портсигар, который Пепи не вернул мне в свое время;

— сто сорок семь любовных писем Гершона ученице 7-го класса средней школы Аманде, рассортированные по датам и перевязанные красной ленточкой;

— героическое фото Пепи с посвящением «С вечной любовью, Эрнст»;

— мой портрет с выколотыми глазами.

* * *

Излишне говорить, что при виде всех этих богатств мое давление поднялось до небывалых высот. Мне вдруг все стало ясно: подлая измена Пепи, двуличие продажного Шимковича, предательское поведение руководителя нашего женского отдела.

Да, никому на этом свете нельзя доверять!

Я вернул все доказательства преступлений обратно в сейф, разумеется, кроме своих пятисот долларов, и удалился. У дверей квартиры я остановился, так как посчитал, что если 6 % вдовы составляют восемь тысяч долларов, то два этих бандита сунули себе в карман не менее 133333,33 долларов США, полученных от производителей стекла. И все это за моей спиной! Вследствие этого и учитывая, что сумма, которая была инвестирована, помимо моей воли, в сейф вдовы наверняка принесла уже существенный процент, я изъял из сейфа еще восемь тысяч долларов. Я быстренько подрисовал на фотографии Пепи усы и, осторожно закрыв сейф, поехал домой, чтобы забрать клюшку для гольфа, полученную в свое время от Фиделио.

* * *

Когда я ворвался в штаб партии, Пепи тут же почувствовал перемену направления ветра. Он отступил к конторскому шкафу, где хранил архив Движения. Я замахнулся клюшкой над его головой и разбил вдребезги бутылки и рюмки, стоявшие в шкафу для документов, — так поступают мужчины, охваченные гневом. Пепи, стоя среди осколков, вжался в стену и взвыл, как раненый пес.

— Ты с ума сошел! — заорал он. — Что ты вытворяешь?

— Поставляю работу производителям стекла, — заорал я, трахнув кулаком по стеклянной панели его письменного стола, — в соответствии с соглашением!

— Что ты несешь? — завопил Пепи, когда настала очередь оконных стекол.

— Почему Шимкович получает лишь 5,7 %, подонок? Экономия, да? Обманываем лучших друзей?

Лишь на этом этапе моего визита Пепи понял, что дело принимает серьезный оборот.

Он трясущимися руками попытался набрать номер, но телефон упал и разбился вдребезги вследствие удара по нему клюшкой. Мой гнев был неописуем.

— Караул! — закричал руководитель отдела общественных связей в расколоченную стеклянную дверь, — Йони, спасай!

Метрдотель, который в тот день был на службе у Пепи, немедленно прибыл на поле битвы.

— Да, господин главный редактор, чем я могу вам помочь?

— Ради всего святого, — простонал Пепи, — останови этого безумца!

Йони подошел ко мне, сказал «пардон» и вырвал у меня из рук клюшку. Я отвесил наглецу пощечину, в ответ на что он нанес мне удар в район губ, так что я, несмотря на дневное время, увидел сразу все звезды в небе.

Я поднялся и набросился на него со словами:

— Ты что, своего вождя избиваешь, совсем с ума сошел?

Но Йони лишь улыбался.

— Это было указание господина Шумкоти, — заметил он.

— Только я даю здесь указания! — проревел я. — Немедленно наподдай этому негодяю, а не то я тебе все кости переломаю!

Наш общий охранник после некоторых колебаний подошел к Пепи, извинился и стукнул его по затылку. Пепи выразил решительный протест против этой акции, заявив, что сегодня Йони должен обслуживать лишь его в соответствии с заранее установленной очередью. А посему, подчеркнул Пепи, он вправе требовать от Йони оказания необходимых услуг по обузданию меня.