двери покоев Повелителя распахнулись, и на красный мрамор ступила чёрная остроносая туфелька. Согласно этикету, утреннее платье не должно было иметь шлейфа, а в целом могло напоминать вечернее. По мнению Каролины, алый шёлк был несколько чересчур, однако Гарцин настояла именно на этом цвете.

К тому моменту, когда они с Гарцин подошли к эркерной гостевой, обставленной изящной мебелью и текстилем, цвет которого Каролина сама для себя назвала «синий ночной», все дамы уже собрались.

- Доброе утро, - произнесла Каролина тоном светской львицы, подсмотренным у Гарцин.

- Доброе утро, госпожа Каролина, - дамы, сидевшие до этого на креслицах и диванах, все, как одна, встали, чтобы тут же изогнуться в изящных приветствиях.

Каролина мазнула взглядом по лицам с сияющими глазами – все придворные дамы обладали магией, хотя бы минимальным её резервом, иначе и быть не могло – и подумала:

«Правда, похожи на цветник. Все симпатичные. Каждая по-своему».

А всё потому, как уже знала Каролина, что бросали все свои магические силы на поддержание молодости и красоты.

Дальше оставалось лишь открыто улыбаться. Радостно принимать комплименты, удостаивая дам ответными любезностями. Болтать о нарядах, причёсках и украшениях. Не опускаться до сплетен, но внимательно слушать чужие пересуды. Почти не есть и не пить – наесться можно будет позднее в своих покоях.

И самое главное: искусно уводить разговоры в сторону от государственных дел. Куда угодно – в новые фасоны платьев, причёсок. По слухам, скоро открывался театральный сезон, и ещё вчера Каролина ждала его с нетерпением, а теперь... ждала лишь вестей от Руэйдира, занимаясь работой. О, да, быть красивой и милой при любых обстоятельствах оказалось тяжким трудом.

На удивление Каролина держалась и, кажется, даже справлялась.

Вообще с первой официальной встречи со светскими дамами землянка поняла, что способна поддерживать и направлять светский разговор. Критические паузы в разговоре она заполняла рассказами о новых изобретениях магистра Гедрюса и его талантливых учеников. Иногда ловко вворачивала в беседу афоризмы из земной жизни. Умела даже избегать просторечий, которые так коробили Гарцин. Может за счёт этого она не чувствовала себя глупой среди дворцового «цветника»? Ненавидимой, к слову, – тоже.

Вот и сегодня дамы были милы, чай ароматным, пирожные – вкусными. Вскоре Каролина по-настоящему расслабилась и даже перестала прокручивать в голове единственный вопрос: «Как там Руэйдир?»

Поэтому для неё стал неожиданностью выпад Тори Бранч:

- Соглашусь, вкус у меня, и правда, отменный. Поэтому, госпожа Каролина, если вам потребуется компаньонка в покупке обстановки для вашего нового жилища, можете смело рассчитывать на меня.

- К чему вы это, Тори? – вопрос вылетел раньше, чем Каролина заметила, как Гарцин подаёт ей знак «сменить тему беседы», и раньше, чем раздался шёпот старшей Бранч, осаживающей собственную дочь.

- А что такого? – невинно переспросила Тори. – Все избранницы Повелителя рано или поздно обзаводятся собственным домом. Простите за нескромный вопрос, госпожа Каролина, однако должна признаться: здесь всем интересно, Повелитель уже сделал вам подобный подарок? На какой улице, если не секрет?

«Ага, толстый намёк на то, что рано или поздно меня выставят из Дворца».

- Тори, – шикнула девушке мать.

Гарцин подняла глаза к потолку. А Каролина вспомнила, что лучший ответ на неудобный вопрос – столь же неудобный вопрос:

- У меня встречное предложение, Тори. Когда вы обзаведётесь собственным домом, дайте знать. Мы отправимся за покупками вместе. Кстати, если наши дома окажутся на одной улице, мы сэкономим на доставке, - Каролина мило улыбнулась и так же невинно поинтересовалась: – Я ведь ничего не путаю, ваша свадьба в этом году?

Прежде чем пролепетать какой-то ответ, Тори фыркнула, волшебный туман в её глазах взвился, описывая круг. А Каролина поднесла чашку с чаем к губам, чтобы скрыть усмешку.

«Выкуси, стерва. Все знают, что после подозрительной смерти твоего жениха, наследники состояний обходят ваш дом стороной».

Лекарская часть Второго военного расположения

Сказать, что Дайна была зла, когда переместилась в свою лекарскую часть – значит ничего не сказать.

Однако здесь времени на эмоции не осталось. Волосы в гульку, быстро принять душ, переодеться, прибежать в приёмный покой, где Ференц, Вики и прочие медики уже носились в мыле между сотнями прибывающих пациентов.

«А ведь они всегда прикрывали меня,» - проснулась в ней совесть.

Чтобы не чувствовать её уколы, Дайна сосредоточилась на работе. И «на хорошем», как советовала вечно весёлая и беззаботная Каролина. Дайне вообще-то грех было жаловаться: она не была сейчас раненной, занималась тем, что умела лучше всего, ко всему прочему коллеги давно понимали её без слов, вот и сегодня не стали задавать лишних вопросов.

Она тут же взяла на себя несколько раненых, стараясь не думать о тех, до кого руки ещё не дошли…

«…и, может, не дойдут».

И погрузилась в работу: промыть и обеззаразить раны, зашить, если требуется, наложить повязку, точнее, найти сначала свободную саниту, которая наложит повязку, а потом – пару свободных солдат, которые погрузят пациента на носилки и доставят в палату.

Но пациентов было много. Слишком много. И все были срочными.

«Вовремя я решила выяснить отношения с Каролиной,» - в какой-то момент муки совести стали почти нестерпимыми.

Даже старший по лекарской части, к слову, достаточно сильный маг, был тут же – бегал между приёмным покоем и двором, куда всё ещё доставляли пострадавших, открывал и поддерживал портал для ожоговых, которых отправляли в Первую часть, распоряжался персоналом, помогал сам, банально накладывая жгут, кому-то прямо на месте давал благой эйтавиор.

Дайна бы с радостью отдала свой портальный амулет для ускорения многих процессов, но он был именной. А когда она предложила старшему свои услуги по перемещению, тот строго взглянул на неё:

- Спасибо, Дайна, но здесь и сейчас нам гораздо нужнее твоя голова и твои руки.

Кивнув, лекарка продолжила свою работу…

Однако рано или поздно всё заканчивается. Множество раз песочный хронометр перевернулся с ног на голову, и когда солнце повернуло к вечеру, пациенты закончились. Как и весь этот ад, казавшийся бесконечным.

Отправив последнего лёгкого больного в палату, Дайна вышла на улицу и села на скамейку, вытянув гудящие ноги. Под спиной чувствовалось тепло от прогретой за день стены, в небе носились стрижи, вечерние бабочки порхали над пышно цветущими азалиями…

Рядом на скамейку упал Ференц и тоже вытянул ноги:

- Не верится, что последнего отпустил. Нас всех отправили отдыхать. Дальше справятся сменные саниты, а нам велено прийти с утра.

- Ага, - мысли путались, глаза