– Ладно. Вы совершили пять жертвоприношений, потом отправились к Неметону, чтобы с помощью шестого вызвать темные силы. Но зачем было убивать девушек на болотах? Не хватило жертв?

– Нет-нет, все гораздо проще! Моим адептам требовалось как-то развлечься. Это уже их инициатива, я же просто не стал препятствовать. Все равно это уже ничему не помешает.

– Как вы их вытащили из лечебницы, я даже спрашивать не стану. Видел, это нетрудно. Но зачем они вам?

Хранитель вздохнул:

– Верховные друиды, жрецы Дита, справлялись с вызовом в одиночку. Я же опасался, что не настолько силен. Решил, присутствие остальных адептов станет поддержкой. И как видите, не ошибся: они хотя бы помогли скрутить вас. Вы могли помешать ритуалу, а сейчас все пройдет наилучшим образом. – Он взглянул на небо, светски заметил: – О, пожалуй, скоро начнем.

Настя соображала, что бы еще спросить у сэра Генри. Тут один из маньяков – тот самый, звероподобный, который сбил с ног Данилку, – издал болезненный стон, больше похожий на рев животного, и упал. Он катался по земле, корчился от судорог, на губах выступила пена.

– Похоже, один из ваших безумцев еще и эпилептик, – брезгливо поморщился Сенкевич.

– Нет, это всего лишь обращение, – улыбнулся хранитель. – А скажите, просвещенные пришельцы из двадцать первого века, вам это ничего не напоминает? Надеюсь, теперь вы в полной мере оцените элегантность моей идеи.

Через несколько мгновений адепт поднялся на ноги, но теперь это был совершенно другой человек. Настя узнала Майкла, а вернее, Михаила Острога, русского врача, у которого была на приеме.

– Михаил – человек науки, экспериментатор, – пояснил сэр Генри. – Он изобрел некую сыворотку, а потом испытал ее на себе. Истинный ученый. Теперь в нем существуют две личности, одна из которых – тихий добродушный врач, вторая – безжалостный убийца…

– Доктор Джекил и мистер Хайд! – воскликнула Настя.

– Аарон Космински живет не только за счет парикмахерского дела, – продолжал хранитель. – Его сожительница печет пирожки. С мясом. Угадайте с каким?

– Б… б… безумие какое-то! – высказался Сенкевич, переходя на русский. – Типа это Суинни Тодд?

– Вы поразительно догадливы. Назовете следующего персонажа сами?

Уолтер Сиккерт шутовски поклонился.

– Художник… – пробормотала Настя.

– Обратите внимание на юное и прекрасное лицо его высочества. А ведь принцу Альберту уже тридцать пять.

– Неужели Дориан Грей и автор его портрета? Как его звали?..

– Бэзил, кажется, – предположил Сенкевич.

– Совершенно верно. Не правда ли, очаровательный мир? Здесь живут двойники литературных героев из вашей реальности. И никто не сможет сказать: то ли информация об их существовании каким-то образом достигла писателей, то ли наоборот – эти симпатичные монстры появились благодаря фантазии творцов. О, вы даже представить себе не можете, сколько интересных, необыкновенных реальностей есть в мироздании! Но все это лирика, леди и джентльмены. А нам пора начинать. Сожалею, милая леди, но понадобится несколько капель крови, чтобы открыть Неметон. Не бойтесь: Дит насытился муками предыдущей жертвы, вас я убью быстро и почти безболезненно.

По знаку Хранителя адепты заняли свои места. Сэр Генри схватил Настю за волосы, оттянул ее голову назад, поднес к горлу нож. Девушка зажмурилась.

Все время беседы с чокнутым хранителем он пытался хотя бы ослабить веревку, стягивавшую руки. Не тут-то было: проклятые маньячины скрутили его очень надежно. Когда сэр Генри приставил нож к горлу Насти, сердце резануло болью: неужели на этот раз не удастся спасти девчонку? Сенкевич чувствовал вину – все же из-за него Платонов с Настей угодили в эту безумную круговерть мироздания.

Адепты, воздев руки к небу, на одной ноте затянули то ли гимн, то ли молитву. Это звучало одновременно уныло и дико, угрожающе – от гортанных слов, произносимых речитативом, по коже пробегал холодок, на затылке, казалось, шевелились волосы.

Хранитель что-то резко выкрикнул. Маньяки разом замолчали, наступила мертвая тишина, нарушаемая только всхлипами Насти. Все, понял Сенкевич. Конец…

Метко брошенный камень угодил в висок сэра Генри. Тот вскрикнул от неожиданности, выпустил волосы Насти, выронил нож, который отлетел и с тяжелым бульком ушел под воду. Сразу же второй камень попал баронету в ухо.

– Взять! – рявкнул хранитель, отскакивая и указывая на чудом освободившегося Платонова, который целился в него третьим камнем.

Маньяки послушно двинулись на капитана. Сэр Генри с проклятиями шарил по карманам плаща.

– Стойте! Дайте что-нибудь вместо ножа!

Космински развернулся и швырнул бритву. Хранитель поймал ее на лету, раскрыл, придирчиво осмотрел.

Сенкевич почувствовал, что руки его больше не связаны.

– Сейчас, доктор, – прошипели за спиной. – Сейчас я вас освобожу. Узлы тугие, вы уж потерпите…

– Давай скорее, – процедил Сенкевич, с тревогой наблюдая, как на Платонова идут четверо психов, а сэр Генри возвращается к столбу.

Наконец веревки упали, Сенкевич ринулся на помощь Насте. Хранитель в образе сэра Генри не был так уж неуязвим – хороший хук отбросил его на пару шагов. Сенкевич сунул руку в карман, достал пинцет, лупу, отшвырнул. Где-то был скальпель, Уотсон всегда его с собой носил… Инструмент нашелся, но применить его не удалось: подбежал сэр Генри. Хищно блеснуло лезвие бритвы, Сенкевич уклонился от первого выпада, выставил перед собой скальпель. Хранитель только усмехнулся, поигрывая бритвой с ловкостью заправского уголовника. Вдруг он дернулся и упал вперед – Сенкевич едва успел отпрыгнуть. За спиной сэра Генри обнаружился Бэрримор с дубиной. Дворецкий, не медля, нанес контрольный удар работодателю, который уже встал на колени и собирался подняться.

Сенкевич торопливо перерезал скальпелем веревки, стягивающие руки и ноги Насти, крикнул:

– Беги! – А сам ринулся на помощь Платонову.

Капитан ловко маневрировал по заднему двору, уходя от преследователей. Вступить в прямую схватку не торопился. Маньяки в развевающихся плащах, носившиеся за ним, напоминали стаю летучих мышей. Между ними беспорядочно метался Бэрримор с дубиной, но никого не мог догнать. Сенкевич атаковал сзади: врезал одной из черных фигур в затылок. Псих оказался крепким, он лишь споткнулся, затем резко обернулся, осклабился.

– Коллега!

Михаил Острог тут же позабыл о Платонове, так ему понравилась идея сразиться с собратом по медицине.

– Что это у вас? О, у меня тоже есть такой. Им очень удобно резать шлюх. – В левой руке врача сверкнул скальпель. Острог с приятностью улыбнулся. – Тот самый. Я разделаю тебя как шлюху…

Он бросился на Сенкевича. Тот выгнулся вбок, лезвие только рассекло ткань пальто, наотмашь полоснул скальпелем – на щеке Михаила появилась глубокая рана. Врач злобно вскрикнул, прижал руку к лицу: между пальцами заструилась кровь. Только бы в Хайда обратно не перекинулся, мелькнула мысль. С этаким кабаном точно не справлюсь. Сенкевич сделал еще выпад – Острог уклонился, прыгнул вперед, пырнул скальпелем в живот, словно финкой. Острие угодило в металлическую пуговицу пальто, что спасло Сенкевичу жизнь.