Очнувшись, попытался встать, но не сумел даже пошевелиться: он был от плеч до пяток туго скручен веревкой – руки стянуты за спиной, ноги связаны вместе. Покосившись, понял, что лежит на заднем крыльце дома. Рядом, спеленатый таким же образом, валялся Бэрримор. Подняв голову, Дан увидел, что вокруг фонтана стоят пять силуэтов в черных плащах. Труп Мэри Келли теперь лежал на земле, а у столба застыла Настя. Дан всмотрелся: девушка была жива и, кажется, даже невредима. Ее не стали прибивать гвоздями, просто прикрутили веревками к столбу. Сенкевич находился по другую сторону фонтана, его привязали к старой яблоне возле калитки.

Они угодили в засаду. Как он мог не понять: все убийства в Лондоне – дело рук сэра Генри Баскервиля? И как беспечно и неразумно с его стороны было явиться в логово зверя безо всякой поддержки, без подстраховки, не сообщив даже полиции! Чудовище не успокоилось, оно продолжает приносить жертвы своему безумному богу.

Дан не сразу сообразил, что мыслит теперь как-то иначе. Потом до него дошло: проснулась наконец память Холмса! Возможно, ее спровоцировало то, что Дан при падении ударился головой.

Сознание сыщика стремительно перерабатывало полученную информацию, искало выход из положения, предлагая и отбрасывая варианты решений. Есть! Пальцы нащупали зашитое в рукав пиджака лезвие маленького ножа. Оно было очень остро наточено – стоило слегка надавить, как ткань подалась под кромкой. Вскоре лезвие упало в руку. Ухватив покрепче, он принялся пилить веревку на левом запястье.

Дан опасался, что Настю убьют прежде, чем он успеет освободиться. Однако, судя по всему, готовился какой-то ритуал. Тени вокруг фонтана чего-то ждали – вероятно, команды предводителя.

Веревка на запястьях подалась и лопнула. Дан осторожно высвободил руки, стал перерезать путы, стягивавшие бедра, молясь, чтобы никто из существ вокруг фонтана не обернулся. Выручил Сенкевич: будто почуяв что-то, отвлек внимание на себя.

– Вы бы хоть рассказали, в чем дело, – с отменной джентльменской вежливостью обратился он к черным теням. – Было бы любопытно узнать, за что мы должны распрощаться с жизнью.

Один из людей в плащах издал горловой смешок.

– Коровы и свиньи никогда не спрашивают, почему их режут на бифштексы. Хотя… – он взглянул на небо, – до наступления часа Дита еще много времени. Почему бы не скоротать его за приятной беседой с милыми людьми?

Настя глубоко вздохнула, радуясь отсрочке казни. Признаться, ей все это изрядно надоело: каждый раз, оказываясь в новом мире, она подвергалась опасностям. Умирала от межпланетного паразита, сражалась с демонами, а уж в жертву ее второй раз собрались приносить. «Почему нельзя было оказаться в теле какой-нибудь благополучной девицы, богатой наследницы или заботливой матери семейства? – раздраженно подумала она. – Нет, обязательно надо угодить то в беглую монахиню, то в охотницу за головами, а то и вообще в гейшу». Между тем человек в плаще продолжал монолог, обращаясь к связанному Сенкевичу:

– Полагаю, вы уже догадались, кто я?

– Сэр Генри Баскервиль, – ответил тот. – Даже не видя лица, я узнал вас по голосу. Мне все же не настолько отшибло память, как моему бедному другу. Но каким образом вы сумели выжить в пылающем замке?

Потрошитель откинул капюшон:

– Вы угадали и одновременно ошиблись. Но все по порядку.

Черты его лица стали странным образом изменяться. Сначала Насте показалось, что во всем виноват лунный свет, но потом она поняла: физиономия маньяка действительно преображается, превращаясь в знакомое уже лицо Миямото Мусаси.

– Хранитель времени? – изумился Сенкевич. – Я понимаю, почему вы хотите убрать нас. Вы уже объясняли: наши путешествия мешают мирозданию. Но зачем все эти чудовищные убийства?..

Хранитель снова принял облик сэра Генри.

– Вам не понять, смертные. Я прожил, проживаю и буду проживать тысячи жизней. Путешествий во времени не существует, я уже говорил. Пространство и время – понятия относительные, поэтому я существую одновременно в разных мирах и эпохах. Прямо сейчас сижу на троне Соломона вместе с возлюбленной Суламифью, путешествую по Франции в облике Сен-Жермена, сражаюсь с врагами как Миямото Мусаси, создаю алхимические формулы в образе Брюса, гипнотизирую публику под личиной Мессинга, возрождаюсь двойниками в параллельных мирах… Я един и множественен, бесконечен. Я жил всегда и везде. Это очень утомляет. Я устал.

– Так пойди и убейся башкой о стену, – любезно предложила Настя. – Чего огород городить?

– Все не так просто, милая леди, – улыбнулся лорд Баскервиль. – Бесконечная жизнь, как награда, а точнее как наказание за излишнюю любознательность, дарована высшими существами, и только они могут отобрать ее. Впрочем, мне не это нужно. Я хочу свободно путешествовать между мирами, а не проживать каждый раз целую и длинную, зачастую скучную жизнь. Хочу окончательно освободить свою сущность от рамок времени и пространства, стать абсолютно независимым.

– Ты мне не говорил о своем бессмертии, – упрекнул Сенкевич. – Врал, значит.

– Правда и ложь тоже понятия относительные, – отмахнулся хранитель времени. – Как тьма и свет, это еще ваш Булгаков сказал.

– Ну и зачем ты затеял всю эту бодягу с Потрошителем?

– Из-за Неметона, конечно. В каждом мире существует несколько мест силы, из которых можно перейти в параллельную реальность. Но лишь одно из них годится для вызова высших. Здесь это Неметон.

– Какие еще «высшие»? – с подозрением спросила Настя.

– Разве ты не помнишь? Вельзевул в Равенсбурге, демоны в Эдо.

Еще не хватало, мысленно вздохнула Настя. Опять нечисть какая-то. Обреченно уточнила:

– И кто на этот раз?

– Дит, – ответил Сенкевич.

– Вернулась память? – ухмыльнулся хранитель. – Да, мне пришлось ее стереть с помощью ритуала. Вы слишком многое раскопали в библиотеке Баскервиль-холла.

Настя уже разгадала игру Сенкевича. Он тянул время. Может, просто так, а может, на что-то надеялся. Решила поддержать:

– Кто такой Дит?

– Кельтский бог, – буркнул Сенкевич. – Один из самых кровожадных. Ему служили жрецы из друидов. Приносили человеческие жертвы.

– Ничего, что я здесь стою? – обиженно перебил сэр Генри. – Это моя игра, и позвольте объяснить мне.

Сейчас начнется, со скукой подумала Настя. Откровения злодея, перемежаемые демоническим смехом… Хранитель оправдал ее ожидания. С пафосом заявил:

– Мы, Баскервили, ведем свой род от фейри. Этот замок построил сэр Эндрю Баскервиль. Он был человеком смелым и дерзким. Однажды на охоте он увидел прекрасную фейри и похитил ее…

– Да-да, припоминаю, я читал эту историю в ваших семейных хрониках, – сказал Сенкевич.

Но тут его перебил Бэрримор. Голосом, полным негодования, он воскликнул: