— Вы хотя бы представьтесь.

Естественно, первой это сделала Анжу.

— Анжу д'Аранвиль, тетя Софи, — сказала она, выступая вперед и целуя Софи в сильно напудренные щеки.

Тетя Софи в ужасе замахала на нее руками.

— Первое, чему ты должна научиться, — не целовать англичан, особенно при первом знакомстве. Это просто недопустимо.

— Простите, тетя Софи. — Анжу обезоруживающе улыбнулась.

Лаура протянула свою шершавую, с обгрызенными ногтями руку и сказала:

— Здравствуйте. Я Лаура Суинберн.

Тетя Софи слегка повела носом и прикрыла его носовым платком.

— И все еще с запахом конюшни, — заметила она. Лаура покраснела.

— О Господи, — сказала она. — Обычно я надеваю этот свитер, когда иду к лошадям. Он чистый, но лошадиный запах, должно быть, въелся в него.

— Урок первый: никогда не надевай одежду, в которой ходишь в конюшню. Прошу тебя запомнить это, моя девочка.

Ханичайл гордо вздернула подбородок: она останется такой, какая она есть, и черт с ней, с этой тетей Софи.

— Ханичайл Маунтджой из Техаса, — сказала она.

— Техас, гм. — Тетя Софи внимательно оглядела Ханичайл через лорнет. — Это там, где Джордж наконец обосновался? На ранчо?

— Да, мэм. Но я никогда не видела его. Он умер еще до моего рождения.

— Твоя мать была актрисой?

Ханичайл улыбнулась, подумав, как была бы довольна Роузи таким определением.

— Да, мэм, она была самой сексуальной стриптизершей, когда мой отец познакомился с ней.

Ханичайл заметила, что все в изумлении посмотрели на нее.

— Господи, прости, — сказала тетя Софи, совершенно потрясенная. — Полагаю, что нам нет необходимости разносить этот факт по всем гостиным Мейфэра. Если ты просто скажешь, что она работала в театре, этого будет вполне достаточно.

Немного помолчав, она добавила своим громовым голосом:

— А сейчас, молодые леди, нам пора приниматься за работу. Нам предстоит за короткий период времени сделать из вас презентабельных девушек. Задача сложная, но мы с лордом Маунтджоем надеемся справиться с ней. Того же самого мы ждем от вас.

Софи снова оглядела девушек и предостерегающе заметила:

— Никакого разгильдяйства, никакой неряшливости, никакой лени. Я просто этого не допущу. Маунтджои всегда были известны своей выдержкой и гордостью. Того же самого я ожидаю и от вас, девочки. Ты должна научиться нравиться, — сказала тетя Софи, глядя на Лауру. — А ты не выставляй себя напоказ, — добавила она, обращаясь к Анжу. — А ты научись слушать, вместо того чтобы много болтать, — заметила она Ханичайл. — Судя по всему, у вас совсем нет хорошей одежды, — продолжала она. — Лично я не выношу французских дизайнеров: на мой взгляд, они совершенно не понимают английского вкуса. Поэтому я назначила встречу с новым молодым модельером Норманом Хартнеллом. Он сконструирует вам бальные платья и платья для презентации. Мы также пойдем к Виктору Стайбелу, к Бета и в Найтс-бридж, чтобы приобрести дневные платья и костюмы. — Посмотрев на девушек, Софи вздохнула еще раз, осознав трудность поставленной перед ней задачи, и в раздражении произнесла: — А пока я немедленно отвезу вас в «Суон энд Эдгар», так как не могу больше видеть то, что на вас надето. А что касается тебя, моя дорогая, то ты выставляешь свои ноги больше, чем принято, — холодным тоном заметила она Анжу. — Я лично скажу модельеру, чтобы он удлинил твои юбки до разумных пределов.

Анжу вздохнула, с сожалением подумав о Париже, Скьяпарелли, Шанель и Уорте, за одежду которых она была готова умереть.

Остаток утра девушки провели в примерочных «Суон энд Эдгар», пока продавщицы бегали, подбирая им юбки, блузки, шерстяные свитера, туфли и платья, и все с одобрения тети Софи.

Вернувшись в Маунтджой-Хаус, они быстро перекусили и отправились к Хартнеллу, где с них сняли мерки, и тетя Софи точно указала там, что именно им нужно. Перед ними раскатали рулоны прекрасной материи, и они долго рассматривали ее, перед тем как сделать окончательный выбор.

После этого они посетили мадам Вакани в ее студии на Кенсингтоне, где договорились об уроках танцев и придворного этикета.

Затем тетя Софи, посмотрев на часы, сказала:

— Время для чая. Но так как вы выглядите недостаточно презентабельно, чтобы пойти к Гюнтеру, я отвезу вас домой.

Все вместе сели в машину и вернулись в Маунтджой-Хаус.

Все последующие дни были заполнены уроками: по этикету, дикции, танцам и тому подобному. Тетя Софи сказала, что они должны научиться загородным развлечениям, чтобы принимать участие в уик-эндах, и девушки часами бегали по теннисному корту. Ни Лауре, ни Ханичайл не пришлось учиться ездить верхом.

— Тетя Софи, я обещаю быть привлекательной и хорошей собеседницей, — сказала Анжу, наблюдая, как Лаура и Ханичайл скакали галопом по Роттен-роу, словно обе были рождены в седле, — но я никогда не подойду к этим отвратительно пахнущим существам.

Ей удалось отделаться от верховой езды, но она проиграла битву за короткую юбку. Орлиный взгляд тети Софи за золотым лорнетом не пропускал ничего, и Анжу это знала. Соблазнительный Лондон ждал ее за порогом Маунтджой-Хауса, но она решила подождать до поры до времени.

Тетя Софи следила, чтобы они были экипированы на каждый случай жизни, а поэтому они проходили через бесконечные примерки: костюмов, дневных платьев, вечерних, бархатных пелерин на шелковых подкладках, туфель, шляп, лайковых перчаток, сумок из крокодиловой кожи и шелкового нижнего белья. Лорд Маунтджой не скупился на деньги: девочки Маунтджой должны были выглядеть лучше всех. А пока их держали под замком. Они стали затворницами Маунтджой-Хауса до своего первого бала.

Каким-то образом газеты узнали о давно потерянных внучатых племянницах лорда Маунтджоя и раструбили о них всем. Они стали главным событием Лондона, и конкуренция за приглашение на бал была острой. Кроме того, балы не давались в Маунтджой-Хаусе уже сорок лет, и всем не терпелось увидеть этот восхитительный дом снова. Лорд Маунтджой пока никого не допускал в свой загородный дом в Уилтшире, и, к разочарованию Анжу, тетя Софи строго выполняла это предписание. Пока они «не сойдут со стропил», как она выражалась.

— Как корабль, — смеясь, заметила Лаура. — Остается только разбить о нас бутылку шампанского, и мы поплывем по бурному морю общества, пока нас не спасет какой-нибудь красивый мужчина.

— Только не меня, — сказала Ханичайл, передернув плечами.

Они отдыхали в комнате Лауры после тяжелого дня бесконечных примерок и беготни по корту, которая, по мнению Ханичайл, была работой потяжелее, чем пасти стадо.

Ханичайл только что вымыла волосы и сушила их у камина, ее щеки стали розовыми от тепла, а голубые глаза сверкали, как сапфиры. Анжу, к своему удивлению, заметила, что она выглядит совсем по-другому. Да и все они очень изменились. Даже Лаура выглядела хорошенькой и женственной в своем голубом шелковом кимоно. Она красила ногти ярко-розовым лаком.