Я не имею в виду папу или Люси.

Мой путь на работу был полон задумчивости и грусти.

Даже шоколадный батончик, на мой взгляд, по вкусу больше напоминал картон, а не «Кит-Кэт». Я не хочу, чтобы меня выгнали из дома Купера. Это единственный настоящий дом в моей жизни, не считая квартиры, где мы жили вместе с Джорданом и воспоминания, о которой были навсегда испорчены, когда я увидела их вместе с Таней Трейс в весьма не двусмысленной позе.

– Хизер! – Реджи, стоявший на своем обычном месте, был заметно удивлен, увидев меня в столь ранее время.

А я была удивлена, что он вообще вышел на работу. Хотя снег прекратился, улицы все равно напоминали узенькие тропинки, проложенные среди огромных снежных гор.

– Доброе утро, Реджи, – сказала я, обходя двухметровый сугроб, в который превратился чей-то несчастный автомобиль. – Вот это буря, да?

– Я не испытываю по этому поводу никакой радости, – ответил Реджи.

Он кутался от холода в огромную золотистую парку от Томми Хилфингера. В одетых в перчатки руках дымился стаканчик кофе.

– Иногда я думаю, может, мне лучше вернуться на острова?

– Что ты там будешь делать? – заинтересовалась я.

– У моих родителей банановая плантация, – сказал Реджи. – Я мог бы помогать им. Они уже давно просят, чтобы я вернулся домой. Но здесь я могу больше заработать.

Я не могла удержаться и мысленно сравнила ситуацию в семье Винеров с проблемами Реджи. Отец Дага и Стива хочет, чтобы они сами заработали себе состояния, и мальчики стали заниматься торговлей наркотиками. Семья Реджи хочет, чтобы он продолжил семейный бизнес, но он зарабатывает гораздо больше на торговле наркотиками. Все это показалось мне очень глупым.

– Мне кажется, тебе стоит уехать на банановую плантацию, Реджи, – сказала я. – По-моему, так будет лучше. И гораздо безопаснее.

Реджи задумался.

– Только не в сезон ураганов, – наконец проговорил он. – Но если я уеду, то не буду видеть по утрам твоего счастливого лица, Хизер.

– Я могла бы приехать, навестить тебя. Никогда не была на банановых плантациях.

– Тебе там не понравится, – заметил Реджи с ухмылкой, продемонстрировавшей все его золотые зубы. – Мы там встаем очень рано, до рассвета. Нас будят петухи.

– Боже, – испугалась я. – Как ужасно! Ничего удивительного, что тебе нравится Нью-Йорк.

– Если ты можешь зарабатывать здесь, значит, способен зарабатывать везде, – заметил Реджи, пожав плечами.

– Абсолютно с тобой согласна. Кстати, ты ничего не узнал о Даге Винере?

Улыбка Реджи погасла.

– Нет, – ответил он. – Говорили только, что вчера ночью в одном из братств произошла заварушка.

– Да? Ух ты! Что за заварушка?

– Говорят, в ней участвовал твой бывший, Джордан Картрайт, – сказал Реджи. – Но, скорее всего, это слухи. Что знаменитому Джордану Картрайту делать на вечеринке братства за два дня до собственной свадьбы?

– Ты прав. Скорее всего, слухи. Пойду, пожалуй. Очень не люблю опаздывать!

– Конечно, – абсолютно серьезно подтвердил Реджи. – Если кто и любит, так это точно не ты.

– Увидимся! Не замерзни тут! – Я помахала ему рукой и повернула за угол на Вашингтон-Сквер-Вест.

Раз, и готово!

И как это слухи о вчерашнем успели так быстро распространиться среди торговцев наркотиками?! Не в газете ли это напечатали? Слава богу, что студенты не позвонили в полицию! Если на работе узнают, что я была там, не миновать крупных неприятностей.

Когда двадцать минут девятого я появилась в дверях Фишер-холла, Пит чуть не подавился бутербродом.

– Что случилось? – запаниковал он. – Конец света?

– Очень смешно, – ответила я. – Я здесь не первый день работа.

– Правильно, – кивнул Пит, – но ты никогда не приходила так рано.

– Может, начинаю новую жизнь.

– А мне в этом году повысят зарплату, – Пит громко расхохотался.

Я скорчила ему гримасу, забрала со стола отчет о прошедшей ночи и отправилась в кабинет. К моему великому облегчению, внешняя дверь была заперта на замок. Ура! Я первая! Вот удивится Том, когда меня увидит!

Я стянула с себя куртку и шапку и отправилась к Магде за кофе и бутербродом. К счастью, Магда была на месте. Она выглядела гораздо лучше, чем на прошлой педеле. Глаза накрашены розовыми тенями, на голове обычный начес высотой в двадцать сантиметров, брови подведены черным как уголь карандашом. Увидев меня, она улыбнулась.

– Вот и ты! – воскликнула она. – Моя маленькая поп-звезда. Ты скучала по своей Магде?

– Да, скучала, – ответила я. – Хорошо провела выходные?

– Хорошо, – серьезно ответила Магда. – Мне это было необходимо. Понимаешь, что я имею в виду? Я постаралась не думать об этом месте и о том, что здесь случилось. – Она поежилась, но, увидев двух входящих в кафе студенток, вдруг закричала совсем другим голосом: – Посмотри! Вот мои маленькие кинозвездочки. Доброе утро!

Студентки хмуро смотрели, как она считывает сканером их обеденные карточки. Потом Магда отдала карточки, девушки ушли, а она проговорила обычным голосом:

– Я слышала, ты ходила навещать Мануэля? Как он?

– Вчера было еще не очень хорошо, – сказала я. – Но в больнице сказали, что его переводят из реанимации, состояние стабилизировалось.

– Хорошо. Полиция еще не поймала тех, кто это сделал?

– Нет. – Мне очень хотелось рассказать ей, что я догадываюсь, кто это сделал, но сначала мне нужно было узнать, как прошло свидание у Тома. – Уверена, они делают все возможное.

Магда нахмурилась.

– Они не слишком стараются разыскать тех, кто убил нашу маленькую Линду, – сказала она. – Прошло три дня, а они так никого и не арестовали. Это потому, что она девочка, – добавила она, подпирая подбородок рукой. – Если бы они нашли мужскую голову, то наверняка бы уже кого-нибудь арестовали. Полиции наплевать на то, что происходит с девушками. В особенности, с такими, как Линдси.

– Это неправда, Магда. Они работают изо всех сил. Я уверена, что они очень скоро кого-нибудь арестуют. Просто им, как и тебе, вчера помешал снег.

Магда бросила на меня скептический взгляд. Бесполезно убеждать ее, если она что-то вбила себе в голову. Я взяла бутерброд, как всегда, с беконом и мягким сыром, стакан кофе пополам с какао и вернулась к себе в кабинет. Я сидела и гадала, кто такой Тед Токко, и почему он хочет, чтобы я ему перезвонила. Номер телефона, который он указал, был номером главного офиса Нью-Йорк-колледжа. В кабинет ввалился сонный Том и очень удивился, увидев меня.