трубку – по всей видимости, незажженную, – но из ноздрей у него с каждым выдохом струился дым, а в кошачьих глазах отражался свет расставленных по залу кристаллов. Дракон Ферровакс в человеческом обличье. Последний раз, когда мы встречались на мероприятии вроде этого, он повалял меня по залу как собачью игрушку, поэтому смотреть ему в глаза я не стал, но заметил, что дракон с самодовольной ухмылкой провожает меня взглядом. Несколько месяцев назад кое-какие мои выходки потревожили покой его богатств, хранившихся в банке Марконе, и я подозревал, что Ферровакс из тех, кто принимает подобные неприятности близко к сердцу.

При этой мысли по телу пробежала легкая дрожь. Я прекрасно понимал, что последствия того дельца еще прольются на меня обильным ядовитым дождем.

От многоцветия прочих делегаций голова шла кругом. Дальний угол зала – между свартальвами и Белой Коллегией – оккупировал Летний двор фэйри, а напротив расположились представители Зимнего двора. И те и другие сосредоточились вокруг двух троноподобных кресел, но главы делегаций еще не заняли своих мест. С каждой стороны я насчитал по пять сидхе в броне, окрашенной в цвета их королев: синий, темно-зеленый и пурпурный у Зимы и весенний светло-зеленый с золотом у Лета.

Других существ было не счесть. Я узнал нагу[68], с которой несколько лет назад имел дело во время довольно-таки бурных выходных. Сегодня она, приняв облик женщины с дымчатой кожей и облачившись в миленькое белое платье, переговаривалась с Ивой-Архивом. С последней нашей встречи Ива удивительно повзрослела и оделась тем вечером соответственно: в черное вечернее платье без драгоценностей и прочих аксессуаров.

Откуда у нее такие бедра? Не рановато? Стараясь обойтись без загибания пальцев, я произвел в уме кое-какие подсчеты и понял, что да, мы и впрямь так давно не виделись. Теперь она походила на девицу с выпускного бала – разве что держалась куда увереннее – и, как видно, пришла в замок Марконе одна, без телохранителя, которого я привык ассоциировать с Ивой, как ассоциирую кофе с пончиками. Где же Кинкейд? Проходя мимо, я попробовал перехватить Ивин взгляд, но она то ли увлеклась разговором, то ли решила сделать вид, что меня не существует.

Я чувствовал себя не в своей тарелке. Не люблю вечеринки.

Проходя мимо расположенного напротив уютной беседки Ферровакса небесно-голубого стяга с белыми подобиями облаков и блестящими золотыми стрелами, я обменялся приветственным кивком с Ваддерунгом, генеральным директором «Монок-секьюритис», сидевшим в удобном мягком кресле, которое так и просилось в чью-нибудь персональную библиотеку. Высокий и мускулистый, Ваддерунг походил на человека, только что разменявшего седьмой десяток и, пожалуй, способного выжать не штангу, а целый мотоцикл. На нем был темно-серый костюм, а длинные волосы, цветом похожие на шерсть серого волка, и аккуратно подстриженную бороду дополняла залихватская повязка на глаз: черный круг на кожаном ремешке. Подобно Ферроваксу, Ваддерунг сидел в одиночестве, с довольно большим бокалом вина в одной руке и дымящейся трубкой в другой.

По пути я обменялся с ним кивками, и он одними губами произнес: «Позже».

До буфета я добрался без заметных дипломатических инцидентов, что для меня действительно является большим достижением. Взяв тарелку, я накинулся на блюдо крошечных стейков из вырезки. Понятно, их подавали в качестве несущественной закуски, но, если сложить вместе штук двенадцать, получишь нечто, напоминающее нормальный стейк.

Я начал искать какой-нибудь лакомый гарнир к мясу, но тут на правое плечо мне обрушилась волосатая, иссеченная шрамами и бугристая от мускулов лапа размером со столовский поднос, да так, что я чуть из обуви не вылетел.

Меня захлестнуло панической волной, а сознание перенеслось на несколько месяцев назад – в тот день, когда обладатель примерно такой же лапы преследовал меня в горящих развалинах арсенала, принадлежавшего самому Аиду, королю подземного царства мертвых. С тех пор геносква[69] занимал особое место в моих кошмарах. Внезапный всплеск адреналина заставил Зимнюю мантию взбеситься, мгновенно приготовив мое тело к драке.

Вот только драться было поздно, поскольку пальцы – каждый толщиной с палку сырокопченой колбасы – уже стиснулись у меня на плече. Все, пиши пропало.

– Дрезден! – оглушительно пророкотал геносква. – Это хорошо. Наконец-то я с тобой рассчитаюсь!

Глава 21

Если тебя схватили, самое время вспомнить о практическом правиле – или «правиле большого пальца»[70]. Ему однажды научила меня Мёрфи, и я называю его «Правилом Большого Пальца». Смысл в том, чтобы повернуть ту часть тела, за которую тебя держат, круговым движением в сторону большого пальца твоего оппонента, поскольку гораздо проще преодолеть сопротивление одного пальца, а не остальных четырех. Геносква обладал невероятно сильной хваткой, но в подобные моменты Зимняя мантия наделяет меня такими возможностями, что я тоже, в общем-то, не сошел бы за девяностофунтового слабака.

Его правая рука находилась у меня на правом плече, а поэтому я внезапно присел, развернулся по часовой стрелке и дернулся вниз-назад, противопоставив все свои силы и вес единственному пальцу монстра.

Разыграл все как по нотам, но еле-еле вырвался из захвата, а заодно врезался задницей в буфетную стойку так, что она едва не опрокинулась. Звякнули подносы. Я выронил тарелку и вскинул руки для самозащиты, понимая, что этот жест, скорее всего, окажется бесполезен.

Вот только передо мной стоял не геносква, а самый настоящий сасквоч[71], гуманоид ростом девять футов с небольшим, чьи мускулы покрывала темно-бурая шерсть, одетый – нет-нет, шутить я даже не думаю – во что-то вроде викторианского смокинга, подогнанного по гигантской фигуре. Сидевшие на приплющенном широком носу очки с линзами не меньше чайных блюдец показались мне карикатурно маленькими. Его волосы – те, что не прикрывала одежда, – были вымыты с шампунем и кондиционером, и на миг мне показалось, что я смотрю на вуки[72].

– Ха! – пророкотал сасквоч и расплылся в неловкой ухмылке, демонстрируя широкие зубы, способные перекусить заборный столб с той же легкостью, с которой мы перекусываем стебель сельдерея. – Говорят, ты знаком с моим двоюродным братом!

Я поморгал, а затем сообразил, что на нас с недоумением взирают все, кого угораздило оказаться неподалеку. Посох я выронил вместе с тарелкой, и у официантов за буфетной стойкой был такой вид, словно им хотелось незаметно провалиться сквозь землю. Пыхтя, я совладал с Зимней мантией, требовавшей немедленного вступления в кровопролитную битву, и сказал:

– Ого! Речные Плечи, ты ли это?

Сасквоч утвердительно хмыкнул и, немного стесняясь, указал на свой смокинг:

– Пришлось напялить этот обезьяний костюмчик. Как понимаешь, не для маскировки.

Сила