– Алеша будет доволен, что их поймали, он сильно переживал по этому поводу, все сокрушался, что сам не может этим делом заняться. Для него было очень важно, чтобы убийцы его единственного сына понесли заслуженное наказание.

Она немного помолчала и снова повторила:

– Он будет очень доволен.

– Володька, ну что ты резину тянешь? Я тебя сейчас придушу, – шипела Лариса, наблюдая, как ее милый уплетает ужин с таким зверским аппетитом, будто его не кормили по меньшей мере неделю.

– Погоди, дай поесть сначала, потом расскажу, – бубнил Владимир, запихивая в рот очередной блинчик с мясом. Их привезла мать Ларисы, потому что прекрасно знала, как «умеет готовить» ее дочь.

– Тебе нужно усиленное питание после больницы, поэтому я стану каждое утро привозить тебе еду. Сама ты будешь сидеть на бутербродах, я прекрасно это знаю.

Лариса не возражала, а даже, наоборот, несказанно обрадовалась.

– Хоть какое-то время не буду думать, чем накормить Володьку, – рассуждала она.

Она подперла щеку кулачком и сверлила своего друга взглядом.

– Слушай, ведь так и подавиться недолго. Что ты на меня уставилась, как на кровного врага? Сейчас чайку попью и все расскажу, умей быть терпеливой, непоседа, – засмеялся Владимир. Он не спеша выпил литровую кружку чая и, откинувшись на спинку стула, сонно проговорил: – Поели, теперь можно поспать.

– Сейчас ты у меня поспишь, сейчас ты у меня дождешься, а ну немедленно рассказывай все, – прикрикнула Лариса и показала Владимиру кулак: – Видал, ща нос расквашу.

Тот расхохотался и спросил:

– Итак, с чего начнем?

– С самого начала, – торопливо сказала Лариса и поудобнее устроилась на стуле. Потом она с него вскочила и предложила: – Пойдем лучше в зал, там кресла мягкие и удобные, – и, схватив Володю за руку, сдернула его с места. И тут раздался звонок в дверь, и Лариса недоуменно посмотрела на часы.

– Интересно, кто это в такое время? – пробормотала девушка и пошла открывать дверь. На пороге стояла Наташа. – Привет. Случилось что-то, Натали? – спросила Лариса и отступила от двери, чтобы пропустить подругу.

– Ничего не случилось, если не считать того, что сосед с нижнего этажа чуть не спалил мою квартиру, – буркнула та и начала развязывать шнурки на кроссовках.

– Как это чуть не спалил? – опешила Лариса.

– А вот так. Идиот, алкоголик чертов, допрыгался. Небось с сигаретой уснул, а диван и загорелся, вернее, тлеть начал. Дым такой, что караул, мама дорогая. Хорошо, что к нему его дружок пришел и дверь была открыта, он Игоря за ноги в подъезд вытащить успел. Везет дуракам непутевым, врачи сказали, что ничего страшного, жить будет. Отравился, конечно, угарным газом, но его проспиртованному организму никакой газ, наверное, не страшен. А я теперь по его милости должна из дома бежать, вонь такая стоит, до тошноты. Представляешь, как теперь вся одежда провоняет?

– А твоя-то квартира здесь при чем? Он что, на твоем диване спал? – недоуменно спросила Лариса.

– При чем здесь мой диван? Он же на этаж ниже живет. Забыла, что ли, как мы с балкона к нему спускались? Ну, Игорь, сосед мой, алкоголик, – нетерпеливо объясняла Наташа.

– Аа-а, вспомнила, вспомнила, это с которым ты среди ночи за бутылкой бегала. Экзотическая тогда парочка из вас получилась, – засмеялась Лариса.

– Ну, вот весь дым, который из его квартиры повалил, ко мне поднялся. Поняла теперь? Я у тебя пока поживу, можно? – не обращая внимания на смех подруги, спросила Наташа.

– Конечно, живи. Что ты глупые вопросы задаешь, комнат, что ли, мало? Давай проходи. Ужинать будешь?

– Нет, есть не хочу, спасибо. Володька-то дома?

– Дома, дома. Сейчас такие новости узнаешь, что про свой пожар вмиг забудешь, – хитро улыбнулась Лариса и потащила подругу в комнату. Владимир уже устроился в кресле и щелкал пультом дистанционного управления, переключая телевизор с канала на канал. Наташа покорно шла за подругой, не переставая ворчать:

– Алкоголик недоделанный, чтоб тебе икалось неделю, не переставая. Что я теперь должна делать? Пока проветрится там все, я скончаюсь. Привет, Володь, принимай погорелицу, – войдя в комнату, поздоровалась Наташа.

– Привет, коли не шутишь. Что случилось? Почему ты называешь себя погорелицей?

Наташа снова рассказала историю про соседа и плюхнулась в кресло.

– Что за жизнь такая у меня непутевая? Не понос так золотуха, – вздохнула она и повернула голову к Ларисе: – Ну, выкладывай, что за новости такие ты мне обещала, от которых я про все на свете забуду? Надеюсь, они не очень плохие?

– Это с какой стороны посмотреть, – загадочно ответила Лариса и залезла на диван с ногами. Она вспомнила недавний разговор с подругой о том, что та решила охмурить Вячеслава, и закатила глаза.

– Не томи душу. Что ты мне глазки строишь? – возмутилась Наталья и посмотрела на Владимира. – Случилось что-то, Володя?

– Очень многое, Наташенька, очень многое. Вот, теперь моя милая хочет вытрясти из меня все подробности, – и он посмотрел на Ларису хитрыми глазами.

– Конечно, хочу, как-никак я тоже принимала в этом непосредственное участие, и даже пострадала некоторым образом. Что же здесь удивительного? – фыркнула Лариса.

– Хорошо, девушки, тогда слушайте.

– Как вам уже известно, ко мне в детективное агентство пришел некий Прохоров Петр Владимирович. Он рассказал интересную историю о пропаже из коллекции, которую ему завещал дядя, очень ценного раритета. Вернее, в коллекцию тот не входил, так как Прохоров собирал картины, но в завещании стоял практически на первом месте. Это были украшения с камнями такой величины, что остается только удивляться. Оказывается, таких камней очень немного в мире. Молодой человек рассказал, что украшения являются семейной реликвией и принадлежали когда-то, еще во времена царствования Екатерины, их родственнице. Она погибла, а когда ее нашли, украшений на ней не было. Уже много лет спустя, кажется, года через двадцать три, они всплыли и произвели ужасный переполох, так как появились на жене очень влиятельного и богатого человека. На этом я не буду заострять своего внимания, если захотите, то эту историю можно прочитать в дневнике Прохорова Николая Сергеевича.

Наследник оставил мне дневник своего дяди, который вел его на протяжении многих лет. Прохоров-старший собирал по крупицам сведения о раритете и записывал все в дневник. Первые подозрения, что здесь что-то не то, закрались у меня именно тогда, когда я читал этот дневник. Николай Сергеевич упоминал о том, что нужно непременно пресечь кровавый путь «графского подарка», так он называл украшения, а значит, они не должны больше находиться в частной коллекции, их следует передать в музей. Правда, об этом он упомянул всего раз. Конечно, можно было предположить, что Прохоров передумал это делать, но мне как сыщику захотелось проверить: почему же коллекционер все-таки включил раритет в завещание?