Это была та самая бумага, из-за которой ублюдок Виль гонял нас по дому и убил трех человек. Она была спрятана где-то в паспорте, скорее всего под кожаной обложкой, а паспорт лежал в кармане брюк. Наверное, Виль, когда обыскивал Виктора забрал все из его карманов, а паспорт или не нашел, или пролистал и сунул обратно, потому что ничего в нем не обнаружил. Потом я, изображая великую сыщицу, нашла его и протаскала всю ночь в кармане широких Кириных штанов. Смешная история.

Я налепила влажную бумагу на лицо, как Ива лепит китайские тканевые маски, проткнула пальцем дырки для глаз и засмеялась. Потом захохотала.

– Ма, ты чего? – на пороге ванной стоял Васька с несчастным лицом. – Ну, ты чего?

Он почти плакал. Я отцепила бумагу от лица.

– Ма, я проживу без мастифа. Это очень трудная собака. Она очень много жрет, а одни курсы дрессировки стоят триста баксов. А ветеринары! Прививки! Мы будем работать только на собаку! И потом, к ней только привыкнешь, она и помрет. Собаки мало живут, ма!

– Мало, – кивнула я.

* * *

На работе я пылесосила, кормила рыбок, разбиралась с сигнализацией, учила новую роль – так и не поняла чью. Там была одна фраза: « Я никогда не устаю, у меня десять жизней!» Может, это была батарейка?

Пальмы я мыть не стала, потому что стремянку украли риэлтеры с третьего этажа. Деля бегала к ним ругаться. Без пятнадцати пять я вспомнила, что должна явиться на допрос к следователю. Я быстро оделась, и ничего никому не сказав, ушла из агентства. На первом этаже, напротив вахты, я заметила парочку шустрых ребят с телекамерами и микрофонами. Не сообразив, что они по мою душу, я спокойно пошла мимо них, но когда они ринулись на меня, я побежала. Бегать в стоптанных сапогах было удобно, я промчалась через тяжелые стеклянные двери, с размаху отпуская их перед носами парней. Выбежав на улицу, я молниеносно поймала такси.

Следователь был такой молоденький, что разбудил во мне материнские чувства. Я старательно отвечала на все его вопросы, подробно воспроизводя события той ночи. Внутри у меня ничего не дрогнуло от воспоминания подробностей. Потом я долго сидела и подписывала каждый лист допроса, чувствуя, как снова внутри поселяется страшная тварь – пустота. Когда следователь меня отпустил, я вышла в коридор, твердо решив, что на ночь наглотаюсь элениума и запью его водкой. Где-то я слышала, что так можно с кайфом и безболезненно расстаться с жизнью.

В коридоре стоял полумрак. Мерзкие, голубоватые лампы дневного света потрескивали и мигали, создавая иллюзию, что у меня не все в порядке со зрением. Создавая иллюзию, что у драных перил возле лестницы стоит и курит в костюме цвета топленого молока «сам Балашов».

Я прошла мимо иллюзии, но она вдруг сильно закашлялась и сказала басом:

– Я тебе звоню-звоню, а там берут трубку и орут, что это пункт проката подводных лодок!

– Не знала, что ты куришь, – сказала я, глядя на тонкую сигарету в пальцах величиной с бананы.

– А я только что начал, – он снова закашлялся и порассматривал сигарету. – Вот, стрельнул у гражданина начальника... По-моему, нужно подыскать что-нибудь поприличнее, может быть, сигару?

– Ты от этой не загнись.

– Да, голова кружится, – он потер виски и отправил окурок в грязную урну.

Интересно, зачем он напялил светлый костюм в промозглый, зимний вечер?

– Я хотел позвать тебя в ресторан.

– Ну, позови.

Он попытался галантно подставить локоть, но взял траекторию чересчур низко и задрал полу моего пуховика мне на голову.

– Ой, извини, – путаясь, он освободил мне лицо.

– Да, нормально, – я прибила рукой неуклюжий пуховик к коленям, и сама взяла его под руку.

* * *

Ресторан оказался так себе. Я не знала, как должно быть, но решила, что этот – так себе.

Балашов поймал такси, прыгая на дороге в светлом костюме. Я не стала спрашивать, почему он без верхней одежды и без машины. Наверное, машина уже не его, а верхней одежды у него просто нет. Я не стала спрашивать, какой номер он набирал и как это нужно достать людей, чтобы они стали орать в трубку, что у них «пункт проката подводных лодок».

– Где Эля, что с Кирой? – спросила я, пригубив минералку, в ожидании пока нам принесут заказ.

Есть совсем не хотелось. Ничего не хотелось. Он пять дней набирал не тот телефон. Я ждала его с чемоданом, а он нашел меня для того, чтобы позвать в ресторан.

– Алевтина ...

– Израилевна, – быстро подсказала я.

– Да, выписалась из больницы и вернулась в свою затопленную квартиру. Сегодня. Эля вызвалась за ней поухаживать и пожить там с недельку. Кира... в СИЗО. Я нанял ей адвокатов, правда, не знаю, чем буду с ними рассчитываться.

– Сейчас все работают в кредит, – усмехнулась я. – Кроме ветеринаров.

– Да, – кивнул он. – А при чем здесь ветеринары?!

Принесли закуску. Он поковырял вилкой салат.

– Мы встречались пару раз с Севой Фокиным, у него, действительно, много знакомых в следственном отделе. Он сказал, что Кира начала давать признательные показания. С Вилем она познакомилась тупо, на улице, подвезла красивого парня до дома. Он снимал комнату где-то в частном секторе у какой-то древней старушки. Старушка умерла, родственников у нее не было, вот он и жил в полуразвалившейся избушке. Узнав, что парень мается без денег и без работы, Кира пристроила его электриком в коттеджный поселок. И началось... Говорит, что влюбилась в него, как кошка, понимаешь?..

– Понимаю, – я посмотрела ему в глаза. Он имел вид человека, который хорошо питался и хорошо высыпался. Просто он досадно долго не мог до меня дозвониться, чтобы позвать в ресторан.

– Виль задумал занять мое место, как ни смешно это звучит. Это была такая сумасшедшая игра. Он вдруг решил, что сможет отнять у меня все, и, если уж не сам управлять бизнесом, то просто влезть в мою жизнь так, чтобы мне там не осталось места. Почему-то у него была идея-бзик переселить меня в ту самую избушку-развалюшку, а самому укатить с Кирой на Кубу.

Он вытащил из кармана помятую сигарету без пачки и попытался раскурить ее с другого конца.

– Ширмой, жертвой и мозговым центром они выбрали Виктора. Виктор проглотил крючок в виде Киры и с жаром бросился выполнять план моего одурачивания, думая, что главный герой – это он.

Зная меня как облупленного, он придумывает эту нехитрую манипуляцию с подписанием мною вслепую нужных ему бумаг. Он все придумал и сделал за них. Естественно, он не стал светить нигде свое имя, в том числе и в налоговой. Он оформляет все на глупого, необразованного электрика, которого подсовывает ему Кира. Когда дело сделано, Виктора решают убрать. Кира приглашает его встретить с ней Новый год и заодно показать ей злополучный договор, согласно которому у меня больше ничего нет. Виктор часто бывал у нас в доме, поэтому у охраны не возникает вопросов. Виктор любит коньяк, и Кира специально для него организовала бутылочку, хлебнув из которой, он должен был потерять сознание. Виль уже был в доме. Кажется, это у них называлось «на стреме». Он должен был перетащить Виктора в его машину, сам спрятаться сзади, пустив Киру за руль. Ну и... как водиться...