В 15:08 «Микаса», а за ним и остальные японские корабли круто отвернули влево, выходя из боя. На русских кораблях при этом раздалось громогласное «Ура!». А в рубке флагманского «Князя Суворова» капитан судна Игнациус пытался уговорить адмирала отдать приказ на всеобщее преследование.

— Зиновий Петрович! Сейчас самое время их добить. «Микаса» же на последнем издыхании уходит! Да и «Ниссину» неплохо досталось! Если сейчас развернуться на них, то эти двое точно не смогут уйти! Решайте быстрее, секунды уходят!

В голове у Рожественского тем временем строились и одновременно рушились сотни вариантов для дальнейшего ведения боя. С одной стороны Игнациус был прав. Два из пяти оставшихся японских кораблей пострадали очень сильно. Но при этом и русской эскадре изрядно досталось! «Суворов» был сильно избит, и толку от него в преследовании противника не было никакого. Какой толк с корабля ведущего преследование, и практически не стреляющего? Да и «Александр III» выглядел не многим лучше флагмана: весь обгорел, сильно зарылся носом и две башни среднего калибра разбиты прямыми попаданиями. В таком состоянии думать о погоне не приходится.

— Нет Василий Васильевич, не в этот раз. — заявил адмирал командиру «Суворова», — наша эскадра тоже очень сильно пострадала, а у японцев совершенно целые еще три корабля: «Сикисима», «Асахи» и «Касуга». Добить их сейчас явно не получится. Лучше пусть наши сигнальщики скомандуют отворот вправо. Флаги не на чем поднимать, поэтому пусть сигналят ракетами. Кроме того доставайте из под бронепалубы семафоры. Берем курс к нашим транспортам.

После серии ракет русская эскадра тоже отвернула от противника, и круто развернувшись снизила скорость до восьми узлов, направляясь к транспортному отряду. Семафором просигналили на «Алмаз» приказ спустить катер чтобы забрать адмирала. Рожественский намеревался со своим штабом перейти на борт броненосца «Орел», и на нем возглавить эскадру. Пока происходил спуск катера адмирал вместе с Игнациусом сделали осмотр повреждений на «Суворове». Выводы были неутешительными. Кормовая башня главного калибра была разбита прямым попаданием, а ее крышу мощнейшим взрывом сорвало с места и выкинуло за борт. Носовая башня была заклинена застрявшими в мамеринце осколками, но бодрый командир башни обещал уже через пол часа ввести ее в строй. Правда ее левое орудие было разбито прямым попаданием снаряда, но правая пушка при этом не пострадала, и была надежда с нее еще пострелять. Из трех башен с шестидюймовыми орудиями левого борта была надежда через час ввести в строй только одну. Кроме того корабль получил множественные подводные и надводные пробоины, весь левый борт сейчас представлял из себя груду исковерканного железа. Нечего было и думать в таком состоянии снова вступать в бой.

Одновременно с этим семафоры оставшихся четырех броненосцев беспрерывно передавали сообщения о полученных ими в бою повреждениях. Штаб эскадры все эти сообщения записывал, и делал выводы. На удивление Рожественского парового катера ждать не пришлось. Вскоре к борту «Суворова» пришвартовался миноносец «Быстрый», и весь штаб весьма быстро перебрался на него. Таким образом русскому флоту удалось избежать остановок, неизбежно сопутствующим переходу штаба с одного корабля на другой. Адмирал избрал новым флагманом наименее пострадавший русский броненосец с целыми машинами, коим являлся «Орел». На борту «Быстрого» адмиралу доложили о полученных его кораблями повреждениях в бою, после чего он решил немного перетасовать карты на доске сражения.

Флагманский броненосец «Князь Суворов» направился охранять транспорты, а взамен ему из транспортного отряда был изъят старый броненосец «Наварин». Хоть этот корабль и был уже почтенного возраста, да к тому же с устаревшей артиллерией, но в данный момент он представлял из себя гораздо большую боевую ценность чем искалеченный «Суворов». К 17:00 «Наварин» вступил в кильватер «Ослябе», заняв пятое место в русской колонне.

Русская эскадра теперь шла следующим строем. Во главе под адмиральским флагом вспенивал тараном волны негостеприимного моря броненосец «Орел». За ним шли по порядку: «Бородино», «Александр III», «Ослябя» и «Наварин». Рожественский решил поставить во главу колонны наименее пострадавшие корабли. К их числу можно отнести и «Ослябю», который отделался всего несколькими незначительными попаданиями в первой фазе боя. Но ставить броненосец с наихудшим бронированием под сосредоточенный огонь всей японской эскадры было бы глупо. Адмирал памятью попаданца во времени отлично помнил чем закончился такой эксперимент в Цусимском бою в оставленной им реальности. «Бородино» тоже неплохо досталось, и он имел массовые разрушения в своих надстройках. Эти разрушения смотрелись очень эффектно, но эффективность их была не велика. Затоплений на корабле почти не было, броня ни где не была пробита, и все орудия крупного и среднего калибров остались невредимыми.

В двадцати кабельтовых впереди и на два румба правее броненосцев шли «Россия» и «Громобой» под флагом Йессена. Владивостокские броненосные крейсера всю первую фазу боя наседали на головной корабль японцев, и никем не обстреливались. Только после того, как японский флот отвернул в сторону корабли Йессена попали под непродолжительный обстрел. Но пользуясь преимуществом в скорости оба крейсера успешно вышли из зоны огня получив лишь незначительные повреждения.

Еще в десяти кабельтовых впереди Владивостокцев шли «Олег» и «Богатырь». Эти бронепалубники даже после отворота японцев продолжали на максимальной скорости следовать впереди их строя, ведя продольный огонь, и добившись еще нескольких попаданий. Затем оторвавшись от противника на достаточное расстояние Коломейцев по окружности спокойно обошел вражеские броненосцы на расстоянии в четыре с половиной мили. Несколько снарядов пущенных из пушек главного калибра японцев легли мимо, лишь рассмешив русских. Оба крейсера отделались в этой фазе боя лишь несколькими близкими разрывами.

По большому счету Рожественский был доволен тем, как завершилась первая фаза боя. Особенно если сравнивать ее с результатами, полученными в оставленной им реальности. Да, в составе русской эскадры флагманский броненосец «Князь Суворов» был избит до полной потери боеспособности. Но, зная привычку японцев бить в первую очередь по головному кораблю, рассчитывать на иной результат у адмирала не было ни каких оснований. Но и флагману японцев досталось немногим меньше. А факт уничтожения «Фудзи» вообще поразил русских. Рожественский памятью Часовских отлично помнил, что этот броненосец врага в цусимском сражении спас лишь счастливый случай. Как уже говорилось выше, вода из разорванной гидросистемы помогла затушить пожар в кормовой башне после попадания русского снаряда. Но сейчас попаданец в прошлое отчетливо видел, что гибель броненосца была вызвана именно попаданием в кормовую башню. Очевидно в этот раз судьбе было угодно подыграть русским. По большому счету стрельба японского флота была такой же меткой как и в цусимском сражении в оставленной адмиралом реальности. Но благодаря послезнаниям Рожественского и энергичным подготовительным мерам значительно изменилась стрельба Второй Тихоокеанской эскадры. Кроме того, благодаря отличному маневрированию русских японский флот не смог занять наиболее выгодную позицию для боя. Фактически Рожественскому удалось уравнять условия стрельбы для обеих эскадр. А уж действия двух других попаданцев во времени вообще не вписывались в шаблоны мышления начала двадцатого века. Йессен и Коломейцев смогли организовать нажим на голову колонны неприятеля. Причем воспользовавшись тем, что флагман противника в этот момент не мог им ответить. Во многом именно благодаря этому факту адмирал Того и вынужден был отвернуть.