– А ты – всю фармакологию, – похвалила его Галина. – Я не представляю, как можно вызубрить названия всех лекарств и их составляющих, да ещё на латыни.

Он пожал плечами:

– Как-то само собой запомнилось.

Они миновали заброшенную часть, и худые голодные собаки, как и несколько лет назад, погнались за машиной. Запасливая Галя, прихватившая бутерброды, бросила им колбасу и хлеб.

– Зря ты это сделала, – процедил Слава. – Они всё равно умрут. Сколько людей проезжает по этой дороге? Может быть, кроме нас, сегодня никто не посетит это место, – его голос звучал как-то зловеще. Она нервно дёрнулась:

– Ты же врач. Разве ты не должен жалеть всех?

– Нет, не должен, – отозвался он спокойно.

– Я не понимаю… – начала она.

– А тебе и не понять, – он свернул на тропинку, ведущую к морю. – Кстати, вон и наш дом. Похоже, ничего не изменилось.

Машковский припарковал автомобиль возле полуразрушенного фонтанчика. Галя вышла из машины, с удовольствием вдыхая запах моря. Голоса тысячи цикад обрушились на неё, оглушая и вместе с тем принося успокоение. Дом продолжал разрушаться. Стулья, брошенные возле него, совсем обветшали, краска на двери первого этажа облупилась.

– Почему его никто не выкупит? – поинтересовалась девушка, дотрагиваясь до позеленевшей оконной рамы. – Это же райское местечко!

– Оно за сотни километров от цивилизации, – заметил Слава и сел на скрипнувшую скамейку, сразу покосившуюся чёрной стороной на правый бок. – Получается парадокс: кто-то приедет сюда за одиночеством, которое порой совершенно необходимо, чтобы выжить, а найдёт смерть от рук случайных бродяг или от сердечного приступа, – он повернулся к ней. – Кстати, как у тебя с сердечком? Помнишь, однажды тебя здорово прихватило, даже пришлось везти в больницу.

– Сейчас я ни на что не жалуюсь, – ответила Галя, размышляя над его словами об одиночестве.

– Давно ли ты делала электрокардиограмму? – продолжал он.

– Ты сам знаешь, каждый год профосмотр, – сказала девушка и осеклась: – А почему ты интересуешься? – она вдруг побледнела. Ей вспомнилась фраза Германа: «Он гнался за тобой в маскарадном костюме дьявола. Чёрт возьми, у него ведь могло получиться! Тёмным вечером, на пустынной улице, с расшатанными нервами ты могла не выдержать… И здоровые получают разрыв сердца». Тогда ей показалось это странным. С чего вдруг преступник решил, что у его жертвы настолько слабое сердце? Она совсем забыла, что когда-то у неё действительно случился небольшой приступ. И только один человек знал об этом. И он сидел сейчас перед ней, ехидно улыбаясь.

– Это ты, – прошептала Галя, пятясь назад и выставив вперёд руки с растопыренными пальцами. – Это всё ты…

Слава не стал спрашивать, что она имела в виду, – наверное, посчитал глупым тратить время на выяснение очевидного.

– Да, это всё я, – мужчина поднялся и пошёл к девушке. – Надеюсь, перстень у тебя в сумочке? Вряд ли ты вынула его оттуда после смерти ювелира. Можешь отдать его прямо сейчас, потому что больше он тебе не понадобится.

– Но почему? Зачем? – Галина запиналась, однако бывший удовлетворил любопытство.

– Ты наверняка интересовалась историей кольца и читала о воре, который в семидесятые убил дочь известной певицы. Так случилось, что я его родной племянник. И эта вещь по праву принадлежит мне.

Галя закрыла глаза.

Часть 12

Москва, 1977

Глава 1

Анатолий Петрушевский в который раз просматривал записную книжку Нины Ельцовой. Он и Сарчук знали наизусть каждую запись, но это нисколько не продвинуло их в деле. Оставалось уповать на логику, и она помогла. В сотый раз перелистывая блокнот, Анатолий, по привычке потирая нос, обратил внимание на страничку с буквой «к». Круглым почерком с едва заметным левым наклоном Нина написала: «Карташов (карты)». Разумеется, это пока ни о чём не говорило. Но, как подумал Анатолий – и Сарчук с ним полностью согласился, – запись в скобках указывала на склонность преступника к азартным играм, а «Спортлото» тоже считалось азартной игрой. Попробуй сказать иначе, если по воскресеньям вся страна прилипала к экранам телевизоров. Трудно было назвать хотя бы одного человека, который не покупал бы заветные билетики и не ломал над ними голову, стараясь угадать вожделенные шесть цифр.

– В общем, нужно проверить этого Карташова, – решил Анатолий и посмотрел на Виктора. – Где только нам его искать? Имя, кстати, не указано. Надеюсь, сестричка Ельцовой нам поможет. Ох, чует моё сердце, – следователь приложил руку к правой стороне груди, – этот хмырь часто наведывался к Нонне, может быть, даже состоял в числе её поклонников. Для любителя азартных игр старушка была просто находкой, клондайком, понимаешь? Как всякий заядлый игрок, он постоянно нуждался в деньгах, а певица, обожая молодых и красивых, могла ссужать его монетами. Вот почему мне кажется, Соня должна его знать.

– Возможно, ты и прав, – Виктор опять потрепал чуб. – Что ж, пойду навещу семью Шаповаловых. Надеюсь, мне не придётся скакать по балконам, чтобы поймать хозяина.

– Алкаши – они у нас непредсказуемые люди, – усмехнулся следователь, вспомнив давешние приключения участкового Мухина. – От них всего можно ожидать. Ну, иди. Желаю удачи.

Виктор кивнул и толкнул дверь. Петрушевский понимал, что оперативнику ой как не хочется выползать в июльский зной, но другого выхода не было. Единственная зацепка нуждалась в проверке. Хорошо, теперь он знает, о чём докладывать полковнику, который непременно вызовет его к себе. По секрету Анатолию уже сказали, что в управление звонили известный эстрадный певец и оперная дива. После такого предупреждения идти с пустыми руками – значит подписать себе смертный приговор. Петрушевский встал со стула и подошёл к окну. Беззаботные, суетливые, как муравьи, москвичи бежали по своим делам, троллейбусы, почему-то напоминавшие ему спереди одного известного классика в пенсне, неторопливо сновали от остановки к остановке. На секунду он позавидовал их пассажирам: вот, едут себе, наверняка без такого груза на душе, который вынужден тащить следователь. Ну ничего (от волнения рука предательски потянулась к носу), Сарчук сумеет отыскать этого Карташова. А там – кто знает, может быть, на этот раз они попали в самую точку.

Глава 2

Софья Ельцова, собиравшаяся на работу в вечернюю смену, встретила Виктора приветливо, даже предложила ему холодного кваску собственного приготовления, от чего оперативник не отказался. Езда в переполненном автобусе, казалось, выжала остатки чая, который они пили с Петрушевским, и Сарчук с удовольствием осушил большую кружку.

– Понравилось? – хозяйка заботливо плеснула ещё и, снимая крем с лица, поинтересовалась: – Поймали негодяя, что Ниночку мою укокошил?

Виктор вздохнул:

– Не так просто всё это. Но сейчас