– Да, пожалуйста, – Петрушевский придвинул к нему телефон. Мужчина нервно набрал какой-то номер и начал говорить с благоговением:

– Игорь Владимирович? Здравствуйте. Узнали? Да, это Александр. Игорь Владимирович, вы никогда не поверите, когда узнаете, где я нахожусь. Меня задержали по подозрению в убийстве Ниночки Ельцовой. Мне кажется, это не лезет ни в какие ворота. Вам известно, как я относился к этой семье. Прошу вас во всём разобраться. Да, заранее спасибо, – он аккуратно положил трубку на рычаг и повернулся к Петрушевскому: – Вы даже не представляете, с кем я говорил. А теперь отведите меня в камеру, или как там у вас называется… СИЗО? Я творческий человек, и иногда мне необходимо побыть одному.

Анатолий не возражал. Карташов вызывал в нём неприязнь. Он крикнул конвойного и, проводив задержанного, подошёл к окну и глотнул свежего воздуха. Его немного потрясывало. Что же делать дальше, как изобличить преступника? За этими мыслями его застал полковник, без стука вошедший в кабинет следователя.

– Ты задержал некоего Карташова, – без предисловия сообщил начальник, не любивший прелюдий. – Задержал, так ведь?

Анатолий покорно кивнул.

– А теперь выпускай его, твою мать! – полное, с красными прожилками лицо полковника побагровело. – Сколько раз я тебе говорил: прежде чем посадить, узнай, какая птица залетела в твою клетку. Ты знаешь, откуда мне только что позвонили? – толстый указательный палец с жёлтым ногтем взмыл вверх. – Карташов, между прочим, член партии со стажем. Ты знал об этом, когда его арестовывал?

– Я его всего-навсего задержал, – покорно ответил Анатолий. – Товарищ полковник, вы всегда утверждали, что доверяете моей интуиции. Щелоков требует от нас скорейшего раскрытия дела. Так вот, поверьте, Карташов – тот, кого мы искали.

– Да? – маленькие глаза начальника сузились и стали похожи на две точки. – И какие у тебя доказательства? Ты провел обыск в его квартире и нашёл ценности? Или чемодан денег? Учти, если ты уже рылся в его вещах, я вынесу тебе выговор. Санкции на обыск я не давал.

– Рыться в его вещах бесполезно, – отозвался подчинённый и присел, смахнув с носа каплю пота. – Как нам известно, минимум две вещи потеряны, а остальные найдены у Большакова. Деньги спущены на билеты «Спортлото». Однако санкция на обыск мне бы не помешала.

Полковник побагровел ещё больше от такой наглости своего подчинённого.

– Что же ты собираешься у него найти?

– Надеюсь, он не выбросил ту одежду, в которой убивал Ельцову, – начал Петрушевский, – тогда на ней могли сохраниться следы крови.

– Я повторяю, заруби себе на носу, – начальник шумно сморкнулся в большой платок. – Никакой санкции. Выпускай его немедленно. Если через пять минут он не будет на свободе, пеняй на себя.

Он зло хлопнул дверью, и Анатолий обречённо вздохнул. Ему всегда было невдомёк: почему членство в партии мешает порой посадить настоящего преступника? Выходит, раз человек вступил в партию и дал клятву, он сразу стал кристально честным. Да, разумеется, так должно быть, потому что карьеристам и рвачам там не место. Но кто проверит душу кандидата в КПСС? Кто проникнет в самые потаённые её уголки? Петрушевский вздохнул, начал выписывать пропуск и уже хотел звать конвойного, как зазвонил телефон. Он машинально поднял трубку, погружённый в свои безрадостные мысли.

– Слушаю.

– Привет, Толя, – послышался знакомый голос. – Не узнаешь меня?

– Нет, – буркнул Анатолий, настроение которого не располагало к игре в угадайки.

– Это печально, потому что в Высшей школе милиции мы были не разлей вода, – усмехнулся говоривший. – Но судьба-злодейка развела нас по разным уголкам страны. Ты мечтал уехать в тёплые края, а оказался в Москве, я же грезил о столице, а осел в Крыму.

– Дима? – радостно воскликнул следователь. – Сорокин? Сколько лет, сколько зим! Как ты?

– Греюсь на крымском солнышке, хотя и не возле моря, – отозвался приятель. – Так и сижу в Бахчисарае, пока майор, обещают повышение… Хотя какое здесь, к чёрту, повышение…

– Не переживай, – успокоил его Петрушевский. – Я тоже майор, пусть даже и столичный. Как семья? Как Валентина?

Сорокин вдруг посерьёзнел:

– Давай об этом потом, Толя. Не потому, что у нас с Валей плохо, – наоборот, она крепкий тыл, и всё отлично. Но я звоню тебе по другому поводу. Вы давали ориентировку на некоего Карташова Александра Валентиновича тысяча девятьсот сорок второго года рождения. Было такое?

– Давать-то давали, – согласился следователь. – И пока он сидит в предвариловке. Но через пять минут я намерен его выпустить.

– Выпустить? – казалось, Сорокин даже задохнулся от возмущения. – С какого рожна?

– У этого прохвоста оказались большие связи, – пояснил Анатолий. – Нам уже звонили. Короче, полковник приказал выпускать. Тем более улик у нас нет, понимаешь? Ничего нет, кроме подозрений.

– Толя, выпускать его нельзя ни в коем случае, – дышал в трубку Дима. – У нас его опознали как убийцу пожилой женщины, у которой он снимал комнату. Есть свидетели, это во-первых, а во-вторых, в колодце на участке жертвы нашли её окровавленную одежду и орудие преступления – утюг с отпечатками пальцев. Отпечатки не только потерпевшей. Кроме того, мы отыскали покупателя безделушек, – ну, тех, что этот негодяй украл у бедной старушки. Толя, немедленно иди к начальству и докладывай обо всём. Если нужно, я вылетаю в Москву. Хочешь – прилетай к нам, встретим тебя по-королевски и нагрузим целым ворохом улик. Ты меня понял, Толя? Иди к полковнику, я буду ждать твоего звонка. Ну, бывай.

В трубке раздались короткие гудки, и Петрушевский в который раз подумал, что справедливость торжествует довольно часто. Он встал и бодрой походкой направился в кабинет полковника. Тот пил чай вприкуску с сахаром. Увидев подчинённого, начальник растянул в улыбке тонкие губы.

– Пришёл обрадовать, что Карташов уже на свободе?

– Никак нет, Пётр Ефимович, – покачал головой Анатолий. – Этим я вас не обрадую, зато обрадую другим. Только что звонили из Крыма. В Карташове опознали убийцу его квартирной хозяйки.

Сахар выпал из внезапно задрожавших рук полковника.

– Этого не может быть! – тихо проговорил он. – Это какая-то страшная ошибка. Что я доложу руководству? Сразу дойдёт до самого верха, а там… Страшно представить. Эта баба оторвёт нам голову. Подумать только, наша бригада, которую Щелоков считает лучшей, не только не может найти преступника, но и подставляет честного, порядочного человека, друга Поляковой. Да меня с дерьмом смешают, в лучшем случае уволят – ты это понимаешь?

– То есть вы предлагаете отпустить преступника, уже опознанного как убийца своей квартирной хозяйки в Бахчисарае? – невинно спросил Петрушевский. – Думаете, за это нас погладят по головке?

Пётр Ефимович, коротенький, толстенький, бегал из угла в угол и