стоять на ногах, чтобы найти девушку, завладевшую моими мыслями. Что она делает сейчас или, что делают с ней? От неуместных сцен, вырисовывающихся в голове, закипает кровь, хочется кричать, крушить все вокруг. Нужно успокоиться! Я преувеличиваю. Ничего с ней не случится, ведь Господь должен охранять ее, она в него верит всей душой и сердцем. Из всех хранителей, только в ней чувствуется эта сильная любовь и преданность Богу. Его она любит гораздо больше, чем себя и что же, он вот так бросит ее? И вот тут я впервые в жизни произнес молитву: «Боже, защити Эмилию!». Впервые в жизни мне захотелось поверить в него. Даже смерть близких, не заставила меня произнести нечто подобное вслух. Я бы пожертвовал собственной жизнью ради нее, если бы была такая возможность. Лучше бы в заложниках оказался я. Но единственное, что мне остается, надеяться на того, в кого верит Эмилия.

— Ворон, кто-нибудь из хранителей имеет способность к быстрому заживлению ран? — не знаю с чего вдруг, но мне пришла такая странная в голову мысль, что они могут регенерировать. Не по человеческим меркам, в разы быстрее. От них можно ждать чего угодно

— Да, я, и все, кто имеет силу духа. — Не отрываясь от телевизора, проговорил он, даже не удивившись, что я наугад произнес свое предположение.

— И как это делается?

Ворон резко повернул голову и глянул на меня.

— Нет, нет и еще раз нет. Даже не думай об этом! Ко всему, ты должен прийти сам.

— Я приду, ты лишь подскажи, как?

Он задумался. Не торопясь, переключая с канала на канал, он и не претворялся, что смотрит телевизор, просто нажимал кнопки на пульте, видимо, раздумывая, рассказывать мне или нет. Казалось, прошла вечность перед тем, как Ворон тяжело вздохнул и начал говорить.

— Во-первых, ты должен этого очень сильно захотеть.

— Я очень хочу!

— Нет, ты не понял. Захотеть нужно так, чтобы твой мозг, начал рисовать картинку всего этого процесса.

Говоривший прикрыл глаза, и я последовал его примеру. Голос его стал тише и монотонней.

— Сейчас тебе кажется, что у тебя болит все твое тело в целом, но это не так. Поэтому нужно сконцентрировать свое внимание на самых болевых точках, которые волнуют тебя больше всего. И после этого, перед глазами ты должен увидеть саму проблему и представить сам процесс заживления. Представить, как затягивается рана…ниточка за ниточкой.

Он замолчал, а я судорожно пытался увидеть картинку. Но боль в теле была неопределенной. Самой сложной оказалась — концентрация. От сильного желания в голове картинка накладывалась на картинку, мне тут же вспомнился образ Эмилии. Я начал представлять, что с ней может сейчас происходить, где она может находиться. Образовалась полная несумятица. И, в конечном счете, оставшуюся волю на продолжение попыток отрезал Ворон, который почти прокричал на ухо следующую фразу.

— Ну, а потом все происходит как-то само собой, и объяснить это я не в силах.

— Мне интересно, а в твоих ли силах — держать язык за зубами, когда это необходимо?! — прикрикнул я на него, и дернулся, попытавшись столкнуть его с кровати. Сделал я это напрасно, однако терпения у меня практически не осталось.

— Ты хотел, чтобы я тебе рассказал? Я так и сделал! Что опять тебе не нравится?

— Прости, но я весь на нервах.

— Может мне лучше оставить тебя в покое?

— Может и лучше.

Ворон превратился в птицу, и когда уже запрыгнул на подоконник, я вдогонку крикнул ему.

— Прости.

Мне в голову прилетела фраза: «На больных не обижаются!» и задорный смех.

Быть может, у меня получится излечить свои раны. Верилось с трудом, но Ворону, как ни странно, я поверил. Объяснил он, конечно, как-то поверхностно, но зато более-менее понятно. Силы начали проявляться, значит у меня точно есть шанс к положительному результату.

Лишь, когда легкий ветерок коснулся моей щеки, я понял, что это Ворон улетел, превратившись в птицу. Из-за своих бесконечно блуждающих в голове мыслей, я не поблагодарил его и не попрощался. Как не крути, а он всегда мне помогает, хоть и действует при этом на нервы.

Нужно собраться! Отчистить разум и дать волю воображению. Перестать, напрасно, терзать себя и заняться делом, пусть и сомнительным, но все же имеющим право на жизнь. Я снова закрыл глаза, стараясь отгонять все лишние, отвлекающие, чувства. Необходимо отстраниться от реальности, заглянуть вглубь себя. Найти боль. Начинать нужно с малого. Оттолкнуться от знаний. Я знаю, что мое легкое повреждено. Жгучая боль распространяется по всей груди и спине при рывке или глубоком вздохе. Но в спокойном состоянии, все довольно терпимо.

— Стоит попробовать.

Я собрался духом и, не открывая глаз, начал легонько двигать туловищем. Орган отреагировал моментально, но не так бурно, чего я и добивался. Не сразу, но мозг смог опознать самую болевую точку в самом легком — хоть мне и пришлось раз шест стерпеть боль от осторожных движений. Теперь, главное, не сбиться. Я уверен, что двигаюсь в нужном направлении, но малейшая оплошность и придется все начинать сначала. Я нарисовал образ легкого и представил саму рану. Клеточка за клеточкой, нить за нитью медленно и постепенно, шаг за шагом старался выстроить всю цепочку самого процесса заживления. В моем воображении рана успешно затягивалась, но перейти на ощущения физические я не рискнул. Еще рано. Помимо легкого, повреждены и ребра. Необходимо срастить кости. Это сделать сложнее, так как, мне не известно, какие сломаны, а прочувствовать это почти невозможно. Пятеркой по биологии в школе я похвастаться не мог, но постарался вспомнить строение человека. Это и пятиклассник знает, поэтому нельзя ударить в грязь лицом. Пришлось пройтись мысленно по каждому ребру с двух сторон. Это заняло гораздо больше времени, чем я надеялся. Так долго концентрироваться на чем-то одном у меня никогда не получалось. Из последних сил я старался довести дело до конца все так же, не прислушиваясь к физическим ощущениям. Обидно будет, если все усилия напрасны. Прошло, наверное, не менее тридцати минут, прежде чем я добрался до последнего ребра. Потом открыл глаза, и на секунду потерял ориентир. Вокруг все побелело, затем потемнело. Машинально подняв руку ко