Но он был не один. И то, что вышагивало рядом с ним, нависая над тощей фигурой, как башня, излучало мощь и угрозу.

Судя по сигналам амальгамных линз – создание Скверны, но куда более крупное и сильное, чем обычный гуль. Сразу бросалась в глаза нечеловеческая, да и вообще неестественная анатомия. Поверх мышц монстра будто рос второй, внешний скелет – выпуклые ребра, панцирем прикрывающие грудь, толстые костяные щитки на плечах, массивные рога, загнутые вниз и прилегающие к черепу так, что защищали его с боков, как природный шлем.

При появлении этой парочки даже истязаемые пленники на столах притихли – лишь стонали, вращая выпученными от ужаса глазами.

Тайлин вскинул арбалет. Тетива отчетливо щелкнула, выбрасывая вперёд тяжелый болт. Промахнуться с нескольких шагов было невозможно – стрела вонзилась в монстра, глубоко завязнув у него в груди. Но он даже не сбился с шага – наоборот, глухо рыкнув, ускорился, заслоняя собой хозяина.

Солдаты попятились, вскидывая щиты. Тайлин отбросил арбалет и вытащил из-за пояса топор.

– Марбери! – выкрикнул отец Калиман дрожащим от гнева голосом. – Ты зашёл слишком далеко! И ты ответишь за это, перед людьми и перед самим Триединым!

Крест на вершине его посоха осветился яркой вспышкой, на короткий миг освещая весь подземный зал, до самых дальних закоулков, и отбрасывая длинные тени от каждого предмета. Фигура самого священника озарилась заметным ореолом.

О, да местные клирики не только молиться умеют. Это очень кстати. Одним железом с таким чудищем не сладить.

Но нашего противника проявление магии света почему-то, наоборот, развеселило. Смех у него оказался крайне неприятный. Или это всегда так кажется, когда смеются над тобой.

– Кого я вижу? Неужели это малыш Калиман? Ученик пошёл против своего учителя?

– Что поделать, если учитель свернул на ложный путь? – процедил Калиман, крепко вцепившись в посох обеими руками. Навершие его оружия по-прежнему светилось изнутри.

Человек в балахоне, небрежным жестом осадив демона, выступил чуть вперед, чтобы получше разглядеть наш маленький отряд. Точнее, интересовал его только Калиман, нас он удостоил лишь мимолетным взглядом.

Они были даже похожи. Оба худощавые с резкими, будто топором вырубленными чертами лица. Марбери, пожалуй, лет на двадцать старше, с седой короткой бородой в стиле позднего Шона Коннери. При этом, что странно, лицо его пересекало несколько открытых шрамов, похожих на те, что испещряли тела истязаемых. Причем расположены они были так симметрично, что не оставалось сомнений – раны были нанесены специально.

– Свернул на ложный путь… – задумчиво повторил безумный епископ. – А может, наоборот, Калиман? Что, если я скажу, что нашёл путь истинный? Своё предназначение? И у тебя тоже ещё есть шанс, мой старый друг. Давай обсудим это?

– Мне не о чем говорить с тобой! Не после того, что я увидел. Слухи оказались правдивы. Ты продал душу тьме, Марбери!

Епископ снисходительно рассмеялся.

– Ты даже не представляешь, как далёк от понимания истинной сути происходящего, Калиман. Но я помню, как пытлив твой ум, и как жаждешь ты новых знаний. Я открою тебе их. Я расскажу, чего достиг за всё это время. Идём со мной! Впрочем… Сначала избавимся от посторонних.

Вспомнив обо мне и солдатах, он мазнул по нам брезгливым взглядом и, даже не поворачиваясь к стоящему рядом с ним демону, бросил ему – коротко и властно, как псу:

– Взять их!

Есть старый анекдот про чукчу, геолога и медведя. Простая житейская мудрость о том, что быстрее медведя бежать невозможно, но и не обязательно. Достаточно оказаться быстрее своего собрата по несчастью.

История эта настойчиво лезла в голову. Сейчас для меня двое латников и отец Калиман – это своего рода живой щит. Их нужно использовать, чтобы выиграть немного времени. Чем дольше продержится каждый из них – тем больше шансов и у меня.

Вот только шансов на что?

Сбежать? Варианты для отступления пока оставались. Потайной лаз, через который мы сюда попали, ещё открыт. Да и выходы на поверхность из этого зала наверняка должны быть. В конце концов, можно воспользоваться камнем Владычицы перекрёстков и попросту сбежать с Осколка.

Наверное, последний вариант и был самым разумным. Пока гуль, рыча, ринулся вперед и схлестнулся с латниками, я успел бы достать камень из Сумы фокусника и, отступив, активировать его. Да, выглядит, как трусливое бегство, но мне-то какое дело? Осколков много, чудовищ – ещё больше, а я у себя один такой красивый.

Но я вместо этого использовал эти драгоценные секунды, чтобы самому ринуться в бой, заходя монстру с фланга. Мысль о бегстве мелькнула, но совсем уж мимолётно, как самый крайний вариант.

А потом и вовсе стало не до мыслей.

Во время сложного спарринга или реального боя порой впадаешь в состояние изменённого сознания. Отсекается всё лишнее, ты сосредоточен только на собственных движениях и на движениях противника. Как хвалёное «состояние потока», только не для офисных менеджеров, а для бойцов. Я уже заметил, что Боевое ядро Жнеца усиливает этот эффект и почти сводит на нет всяческие колебания, ошибки, неточности в движениях. Выжимаешь из своего тела максимум, на который оно способно.

А сейчас требовался именно максимум. И не только от меня, но и от всего нашего маленького отряда. Выстоять против потустороннего громилы можно было только вместе.

Кажется, латники это тоже понимали. А может, сказались годы муштры и привычка сражаться в строю. Они не дрогнули, не попытались бежать. Заорав, подняли уже изрядно покорёженные в прошлых схватках щиты и почти сомкнули их между собой.

Демон попытался разметать их сходу, одним мощным ударом, но это ему не удалось. Зато я успел обойти его слева. Клинок в руке дрожал, будто от возбуждения, рыская острием из стороны в сторону. Амальгамные линзы подсвечивали силуэт монстра, светящиеся линии рябили, выделяя то один его участок, то другой в поисках уязвимых мест. Ну же!

Есть!

Подсказки вспыхнули, когда я на бегу уже отвел руку для удара. Бить по этой костяной броне просто так, без наводки, было бы глупо. Меч вряд ли сломал бы, всё-таки это артефакт Лабиринта. Но это тот случай, когда шанса на следующий удар может и не быть.

Ужалил я в правый бок, снизу вверх, воспользовавшись тем, что демон как раз открылся во время удара по латникам. Острие меча, скрипнув по толстым, наросшим поверх торса рёбрам, скользнуло в щель между ними. Сама плоть монстра оказалась неожиданно плотной, как резина, но все же силы удара хватило, чтобы клинок погрузился на две трети.

Я тут же отдернул руку, забегая дальше за спину противнику. Кровь его – оранжевая, дымящаяся, словно раскаленный металл – широким шлейфом хлынула из раны. Демон взревел, изогнувшись дугой, развернулся за мной, будто пес, гоняющийся за собственным хвостом. Я едва успел укрыться за одним из кирпичных столбов, поддерживающих потолок. Тварь ударила мне вслед лапой, но лишь оцарапала кладку, срывая когтями штукатурку и поднимая целое облако пыли. Осколки кирпича градом забарабанили по полу.