Все еще сомневаетесь в ценности сравнений и контрастов? Давайте рассмотрим исследование, которое было проведено несколько лет назад на бизнес-тренинге с группой опытных и начинающих менеджеров. Как и на многих других бизнес-семинарах, его участников снабдили учебными материалами с примерами, с которыми они должны были ознакомиться заранее.

В частности, менеджерам предстояло узнать об условных соглашениях, которые, как правило, оказываются очень полезны при ведении переговоров. Когда контракт имеет силу только при определенных действиях или результатах, у обеих сторон появляется больше возможностей для маневра. Но по самым разным причинам люди при настоящих переговорах очень редко используют условные соглашения. Они ничего не знают о них или просто не понимают, что это такое. Данный тренинг должен был помочь им справиться с этой проблемой, так что все его участники прочитали учебные материалы, а затем приняли участие в ролевой игре, симулирующей переговоры{26}.

За занятием наблюдали несколько психологов, которые внесли в процесс небольшое изменение. Половина консультантов должны были просто «описать» приведенные в материалах примеры, а другая половина — «подумать об их сходстве».

Вроде бы разница была невелика. Однако использование аналогического подхода оказало очень мощный эффект. Участники из второй группы, использовавшие метод сравнений и контрастов, почти вдвое чаще использовали в ролевой игре условные соглашения. Кроме того, они гораздо лучше разобрались в их сути.

Одним из психологов, работавших на этом тренинге, была Дедре Гентнер; я встретился с ней в коридоре одного конференц-отеля. Мы оба пошли за кофе.

Когда я высказал свой интерес к аналогиям, Гентнер с восторгом поддержала меня:

— Если мы видим одно и то же снова и снова, это очень хорошее начало. Но если вы не видите еще больше различного, то, в общем, вам лучше всю жизнь оставаться в своей деревне.

— Но аналогии — это сложно, — возразил я.

Гентнер кивнула:

— Но только аналогии позволяют нам собирать знания везде.

Есть еще кое-что, что следует помнить об аналогиях в обучении: они помогают нам развивать более глубокие формы рассуждений.

Эту идею помогла мне понять профессор из Дартмутского колледжа Памела Кроссли. На своих занятиях она любит представлять книги и статьи, в которых содержатся ошибки. Она раздает студентам статьи, полные диких идей и абсурдных концепций. Они смотрят документальные фильмы, где рассказывается, что Венера однажды едва не столкнулась с Землей, или читают статьи в журналах, которые утверждают, что успехи древних греков по большей части обусловлены успехами древних египтян.

Все это может показаться немного нелепым. По крайней мере, мне показалось именно так, когда я записался на занятия к Кроссли. Мне было 20 лет с небольшим, учился на старшем курсе колледжа. Она задала для анализа книгу под названием «Святая кровь, Святой Грааль»{27}, написанную в 1980-х годах. Там утверждалось, что потомки Иисуса Христа на протяжении многих веков стремились контролировать Европу с помощью различных тайных обществ, включая современную версию ордена тамплиеров.

Но мы не могли просто объявить книгу выдуманной конспирологической теорией. Кроссли заставляла нас разобраться, что в книге верно — и что нет. Иными словами, она хотела, чтобы студенты самостоятельно осмыслили и разобрали сделанные автором заявления, и оказалось, что в некоторых аспектах он действительно был прав. Орден тамплиеров существовал — и король Франции действительно объявил его вне закона, казнив его предводителей.

Но также мы должны были показать, что в книге неверно. «Святая кровь, Святой Грааль» был полон малоубедительных логических построений. Так, например, автор утверждал, что если Иисус и Мария Магдалина знали друг друга, то это означает, что у них были дети. Однако нет никаких доказательств того, что они действительно жили как муж и жена. Более того, не существует ни единого намека на свидетельства о том, что потомки Иисуса и Марии живы по сей день, и уж тем более о том, что они планируют захватить мир.

Подход Кроссли к преподаванию — и обучению — показался мне тогда очень отличающимся от всего, с чем я был знаком. На других курсах все было либо верно, либо неверно, либо правильно, либо неправильно. Но, с точки зрения Кроссли, мир был совсем не таким. И обучение — тоже, так что студенты должны были сами строить объяснения. Она хотела, чтобы мы изучали пути к ответу, сравнивали цепочки рассуждений, вовлекались в поиск аналогий. «Я учила размышлять, — сказала мне Кроссли. — Я хотела, чтобы методы рассуждений стали для вас объектом изучения».

Во многом именно занятия Кроссли заронили в моей голове первые семена этой книги. Меня действительно увлекло то, как люди способны овладеть навыками эффективного мышления. Но важнее то, что эти занятия подчеркивали одно из последних преимуществ, которые способны дать нам аналогии: они двигают мысль вперед. Сравнения, находясь в центре любой идеи и понятия, стимулируют логику. Как утверждает когнитивный психолог Дуглас Хофштадтер, аналогии служат «топливом и огнем мышления»{28}.

Мы способны совершенствовать такой метод рассуждений, и мышление аналогиями может помочь нам разобраться в природе ошибок. Возьмем, к примеру, чрезмерные обобщения — выводы, сделанные на основе малого количества фактов. Это типичная ошибка, по сути своей — аналогии, притянутые за уши. Если вы не ездите по какой-то дороге, потому что однажды попали на ней в аварию, — это чрезмерное обобщение. И слабая аналогия.

Предположения также нужно тщательно обдумывать. Мы часто задаем наводящие вопросы или пытаемся логически рассуждать на основании слабых посылок. Этим страдают множество идей, в том числе и аналогий. Так, люди склонны утверждать: мол, если за окном мороз, значит, глобальное потепление — это миф. Слабая посылка здесь состоит в утверждении, будто текущая температура является показателем глобальных процессов.

Здесь, как и почти во всех аспектах процесса обучения, играет роль Эффект знания. Исследователь Дэн Уиллингем и многие другие считают, что очень трудно научить человека такого рода логическим рассуждениям вне пределов какого-либо предмета. В обучении содержание идет прежде связей. Но в конечном итоге если мы не освоим мыслительные навыки в рамках своего предмета, то не сможем по-настоящему ничему научиться.