Зона знает это. Каждая из этих сладких сук, отвратительных в своей извращенной красоте и пугающе ужасных в своем месиве куска реальности, выживающего посреди оживших кошмаров и фантасмагорий, порожденных совершенно свихнувшимся рассудком. Каждая, представьте себе это. Каждая коварная стерва, раскинувшаяся на погибших городах и деревеньках, сжимающая чуть ли не пространство и время по своей воле, чувствует свежую кровь, что питает ее чертову энергетику. Зона, клятая и прекрасная сволочь, пьет жизни и закусывает рассудком, оставляя на десерт самое вкусное… Души, души тех, что всегда будут с ней, никогда не захотят уйти, никогда не подумают о покое вне ее Периметра.

Когда понял это? В свое время. Ровно вовремя. Пусть и не желая этого.

Когда тащил на себе плюющего кровью Мамалыгу, самолично наплевав на странную россыпь кристаллов, проступающих через материал комбеза на его спине. Дотащил, когда Мамалыга еле слышно стонал и превратился в настоящего дикобраза. Он выжил. За стенкой бокса нашего местного Института. Меня выпустили позже. Здорового и целого, если не считать нескольких кусочков моей драгоценной тушки, пошедших на биопсию и прочие анализы. От спор, выстреливших с кристаллов при опытах, пострадали два лаборанта и один хитроумный антропоморфный робот. А я остался цел. Поверишь после такого?

Когда сидел в конце кривого и темного коридора постепенно разваливающейся «Ленты» и, получив пару минут передышки, пересчитывал патроны. А там, за двумя прижатыми дверями на склад, бесновалась стая Красных. Очень активная и многочисленная стая Красных, очень сильно желавших добраться до меня. А патронов оставалась ровно на положить снайперскими в голову два десятка этих тварей и застрелиться. Зона послала мне Раздва. Того самого пушистика, разок спавшего со мной у костра. Именно моя девочка юркнула вслед за мной, спасаясь от возможности смачно похрустеть на зубах Красных, и именно моя девочка смогла найти вентиляционную решетку, давшую трещину. Никогда радужка на моей памяти к людям не шла. Поверишь после такого?

Когда, проверив кусок бывшей игровой площадки бывшего детского сада с помощью всего возможного, включая мои любимые колечки с марлей, решил-таки двинуть вперед. Ведь меня ждали вон там, в двухэтажном коттедже у Купчино, целый Брейгель и еще кто-то из «малых» голландцев. Но перед этим, вон там, за поворотом, подстрелил костоглода, несущегося за крохотной Красной, прущей на закорках совсем малышку. Да… и когда моя правая нога твердо и уверенно наступила на землю прикоттеджного участка… «мозгоправка» ударила вверх. Прямо по вспугнутой кем-то огромной жирной вороне. Не той, постоянно прыгающей рядом, но явно по сестренке-близнецу. Ударила, разламывая в полете, забрызгав меня алым. Но ведь я остался живым. И целым. Поверишь после такого?!

Поверил. Принял. И понял слова Баркаса.

Зона, любимая и ненавидимая, приняла бродягу Хэта. Бродягу, решившего оставить многое. Спокойную и размеренную жизнь. Карьеру, выстраиваемую по кирпичикам. Мягкую постель, теплую квартиру, полный холодильник с пресловутым окороком-хамоном и пармезаном, нормальным чистым толчком, имеющим, Ктулху побери, антибактериальное сиденье. Это ведь, если вдуматься, счастье. Счастье просыпаться поутру, варить кофе, завтракать, ехать в вагоне подземки с ухоженными и всегда деловыми людьми, в чьих глазах плещется уверенность в завтрашнем дне, нехватка сна и порой… а порой частенько отсутствие личной жизни уже с месяц. Если не больше. Друзей, тех самых, что появляются побухать или когда что-то нужно, редких настоящих, что всегда рады видеть просто так, и несколько возможностей встретить самую-самую. Самую красивую, нежную, ласковую, милую, лучшую, в конце концов.

А что дала Зона каждому из нас? Хм… дайте-ка подумать.

Адреналин, реки адреналина, море адреналина. Сладкого и крепкого, как виски в мечтах лет так пятнадцати. И, ясен перец, виски в мечтах пьется только из горла пузатой бутылки. Ну да, так и есть. Только адреналин, как и вискарь, уже совсем не сладкий, хотя сшибает и заставляет привыкнуть куда сильнее. А пьешь его порой даже не из горла, хрена там. Лакаешь полной пастью прямо из хлещущего подземного потока, схожего с горной речкой.

Лихие бабки, продуваемые за три подхода к тяжело-спиртовому и девочкам. Ну или в один оставшийся заход к умельцам-оружейникам или барыгам-перепродажникам. Ну да, давайте честно, в банках у каждого оседает. Если сможешь сделать бабки честными и провести через кордоны. Электронные тугрики отсюда выводить тоже можно, только очень дорого.

Друзья. Ох да, случается же. Ну, если речь о друзьях, что вызывают непреодолимое желание вбить им в голову ледоруб а-ля «Троцкий-стайл». Этого добра тут как грязи. А что вы хотели, Периметр вам не институт благородных девиц, не говоря про саму Зону. Но… но есть и настоящие. Не жалеющие патронов, стали, пота, спирта и просто крови. Своей собственной, когда они прут спасать именно тебя, сталкер. И потом, оставаясь сам на сам, вспоминая каждый миг этой дикой гонки, погони за каким-то иллюзорным счастьем, где есть такие попутчики, хочется порой смахнуть ту самую скупую и мужскую. Вспоминая тех, кто не вернулся из-за чертова Периметра.

Женщины, местные женщины, местные кошачье-прекрасные особи, вызывающие желание… самое обычное желание. Редко встречаются здесь те, кому хочется стихи при свете луны читать, посвящать подвиги и таскать трофеи в виде артефактов или редких мутантов. Да глупости все это. Все хорошие женщины у Периметра сами выбирают свою судьбу. И, как правило, быстро. Зато… зато начинаешь ценить возможность встретить такую там, на нормальной земле. И даже веришь в это.

Понимаете, о чем говорю? Нет, путано как-то? Ладно-ладно, щас, дайте побрюзжать.

Каждый находит здесь свое. Да-да, именно так перефразируем старого доброго и крайне умного Соломона. Каждому – свое, точнее и не скажешь. А Зона легко поможет понять это всей шкурой, всеми, уж не знаю, как это, фибрами души. Она-то, олицетворение ада на Земле, легко расставляет все на свои места. Так же, как на войне, показывает суть каждого. Кто конченая мразь, а кто еще не совсем. Святых здесь не водится. Как и везде. Но каждый получает сполна от той, что неосязаема, но кажется живой так, как порой не кажешься ты сам.

Она хозяйка, кормилица, палач и духовник, вертящая нами, как ей захочется. И каждый, лишь раз сказавший:

– Здравствуй, Зона, я вернулся…

…никогда не сможет забыть ее серые дни, блеклые рассветы и стремительные закаты. Никогда. Одно простое слово, легко объясняющее все и всем. Всем, рвущимся заработать и уехать и вновь и вновь возвращающимся сюда. Идущим за Периметр, хлюпающим сыростью в обуви, ползающим на брюхе по болотистым пустошам, прячущимся за ржавыми останками автопрома, убегающим от хрипло и страшно дышащей смерти на десятках лап… всем, каждую ночь на чистой земле видящим одни и те же сны.

Сны, где бушуют Бури, где хлещут рядом электрические плети, где стелется рыжий туман, где смерть крадется мягко и ласково, где жизнь стоит ломаный грош или килограммы золота, где вода дороже любого коньяка. Где…