Вот такая вот неприятная ситуация! Бегом, бегом, девки, не останавливаться. Орал ли я это? Да уж наверняка, черт его знает. В таком дерьме и не то учинишь.

«Слизь» перекатывалась в коридор хлюпающими и дрожащими волнами. Адское плотоядное желе, чующее теплую биомассу, убегающую от него. Алчущая живой органики бесконечная хищная сопля. Твою мать, гадость-то какая! Никакого героизма в гибели, одно смердящее гадство и отвращение. Нет, это точно не про меня. Работаем ногами, равняемся на Раздва, плюем на резь в легких, работающих на пределе возможностей. Бежим, Мара, бежим!!!

Мы и бежали, этим путаным темным ходом, ведущим черт знает куда. Неслись сломя голову, замечая только что-то совсем уж большое, вроде нескольких ящиков, что чуть не переломали мне ноги. И плевать я хотел на тишину и осторожность. Ни одна живая местная тварь в радиусе километра не посмеет напасть. «Серую слизь» боятся все. Включая здоровяка. И по-другому – никак.

Мы топали по пыльной кишке огромной системы подземелья, стараясь унести ноги от клокочущей за нами жуткой смерти. И именно тогда я чуть не поверил в Зону, как верят Копатыч и его люди. Ни одной аномалии нам так и не попалось. Ни одной. Игра оказалась честной, без подлянок. Гонка на выживание, человеческие тела против странной и страшной бездушной массы, медленно и верно настигавшей нас. Если бы нам попалась хотя бы одна смертельная ловушка, то игра оказалась бы совершенно нечестной.

Но Зона, злобная сука, решила играть по правилам. И подкинула фору именно нам.

Мы пролетели уже подсвеченный откуда-то проникающим утренним светом узкий проход, вылетев из него как пробка из бутылки. И тут же, едва я вылетел в разом увеличившееся пространство, сзади треснуло. Так оглушительно, что подумалось о замаскированной мине. Но это всего-навсего просел и рухнул кусок пола. Огромный такой кусок. И первая порция «слизи», уже докатившаяся до него, ухнула вниз, проседая полураздавленной великанской личинкой.

А второй подарок выхватил из темноты фонарь Мары.

Покрытые одеялом из пыли и паутины баллоны. Красные газовые баллоны. С совершенно незаржавевшими вентилями. И валькирия сообразила очень быстро, крутанув один. Зашипело, поплыл запах обычного сжиженного газа, черт знает, как здесь оказавшегося. Его-то, этот самый шипящий баллон, я, кряхтя и сопя, скатил к провалу. Пока Мара доставала из кармашка одну из трех оставшихся гранат.

«Слизь», бурлящая в мертвенно-бледном конусе света, прибывала, наплывами катилась вниз и вперед. Точь-в-точь кондитерская глазурь, горячими волнами покрывающая только выпеченный торт. Много сладкого – это вредно. Хотя «слизь» куда как вреднее.

Развернулся, рванув с места и уже видя, как Мара, что-то крича, держит в руках темное яйцо. Да-да, милая, уже иду, уже бегу! Да бегу же, говорю!

Когда мимо моего лица, красиво крутясь и, ей-ей, оставляя дымок, пролетела РГО, я побежал так, как не бегал никогда. Ни до, ни после. Ни разу.

На ходу сбил Мару, почему-то замешкавшуюся, и вместе с ней, в обнимку, грохнулся на пол, закрывая эту красоту собой. Дурак, что и говорить. Романтично-сентиментальный идиот. Тут-то и шандарахнуло. Хотя хлопок гранаты все же успел услышать. А вот газ и баллоны рвались намного громче.

Над головой засвистело, застучало по стенам, знатно приложило по самой макушке шлема и вдарило в спину, по баллону с дыхательной смесью. Я охнул, закашлявшись и обдав слюной и соплями все забрало валькирии. Дохнуло жутким жаром, раскаленный воздух хлестнул над головой и чуть не подпалил мне ботинки. Гудело за спиной, шипело и шкворчало. А уж воняло так, что даже захотелось оказаться хотя бы в сельском сортире, чтобы хватить всей грудью чистого воздуха. Слетевший во время бега незастегнутый намордник респиратора только способствовал накатывавшему сзади урагану едкой вони.

Раздва, вынырнув из подсвеченной рыжим темноты застыла, удивленно глядя на творение наших с Марой рук. Ну, пора и самим посмотреть, что ли? Тем более что трюк явно удался, раз уж моя пушистая девчонка и не думала продолжать удирать.

Ну, что там у нас? Ох ты ж…

«Слизь» отступила. Да, так и есть. Полыхающая огромная жвательная резинка выхватывала из оставленного нами коридора откатывающуюся волну. Волну, оторвавшую от себя целый кусок, трещавший от чудовищной температуры собственного плавления. Ломоть, умирающий страшно и нелепо, вздуваясь пузырями и пытаясь добраться до основной массы. Слабо шевелящиеся языки дергались к ней, тут же осыпаемые шрапнелью цемента и земли, выброшенные в них самой «слизью». Живой и неповрежденной ее частью.

– Черт… – хохотнул я, нервно трогая шлем. – Вот черт… Посмотри, целый?

– Целый. – Мара выдохнула и дернулась подо мной. – Чего ржешь?

– Так не поверит никто.

– Во что?

Я хмыкнул. Ну, деревня деревней, а вроде ж умная баба…

– В то, дорогая, что крутой сталкер Хэт и его крутая красавица супруга смогли победить «слизь». Великую и ужасную «слизь».

Мара сплюнула, чуть не попав в меня. Немудрено, коли почти лежишь на ней.

– Я-то думала, что серьзное. А он все про какие-то подвиги. Ты это…

– А?

– Два, блин. Слезать с меня собираешься?

– Извини.

Я сел на колени, отряхиваясь. Вот ведь, мы с ней смогли. А?! Ну, каково?

– Надо идти. «Слизь» может не вернуться назад, а попытаться обойти еще откуда-то.

Мара кивнула. А что спорить со своим проводником? Молодец просто, нравится мне ее восприятие мира.

* * *

Угадайте, кто встретил нас радостными криками, когда мы выбрались наружу? Да, так и вышло. Раздва вела нас все увереннее и увереннее, а ранее замеченный рассвет ощущался все сильнее. Пришлось покарабкаться по отвесному колодцу вент-шахты, но зато через десять минут выбили проржавевшую решетку воздухозаборника и вывалились наружу.

Ох ты ж, Господи милосердный, спасибо тебе. Вывел, сохранил и не дал пропасть в объятиях огромного плотоядного куска дерьма. Ей-богу, выберемся окончательно, все верну и покрещусь. Вот точно вам говорю. Не шутя. Фу-у-ух, воздух, ветер, небо, какая-то сраная база, такая уродливая и такая прекрасная одновременно. Чудесный, замечательный и самый, слово чести, красивый верхний мир. Нет, подземелья не для людей. Совершенно.

Воплю восторга от встречи с нами, донесшемуся сбоку, я даже и не удивился. Не, а чего? Что-что, а по ней я даже скучал. Правда, так и есть. По наглой, жирной, черной вороне, сидевшей на гладком и блестящем скелете какого-то бедолаги, скрученном проволокой и прислоненном к стене шахты. И тебе не хворать, каркалка. Берегись… Не вышло.

Раздва, огорченно кряхтя и покашливая, гордо подняв хвост, нюхала воздух. В нашу сторону радужка даже не смотрела. Типа, и не пыталась я даже за ней поохотиться. Так, разминалась, пыль стряхивала.

– Потому что жрать надо меньше, – буркнула Мара, – тогда и жопа меньше станет. И прыгать выйдет.