Прочитав это, Кэт изгибает бровь.

– О-па! Значит ты уже на втором этапе.

– Что это значит?

– Это значит, к Рождеству заставить Рива признать, что ты его девушка. Будь с ним поласковей и все такое, чтобы он преподнес тебе подарок. Тогда мы будем уверены, что он рассматривает тебя, как свою избранницу.

– Думаешь, он подарит ей что-нибудь?

Я вспомнила тот день, когда Рив преподнес мне цепочку с маргариткой. Как же я была счастлива!

– Да, – говорю я. – Могу поспорить, что наверняка подарит.

Лилия грызет ноготь.

– Ладно, а на третьем этапе?

– Канун Нового Года. В полночь ты его бросишь.

Кэт взмахивает руками.

– О-о-о! Или, что еще лучше, в полночь ты можешь поцеловаться с кем-нибудь другим!

Лилия возмущенно трясет головой.

– Я тебе не шлюха!

Кэт сдает назад.

– Ладно-ладно. Просто оставь его у разбитого корыта!

Лилия обдумывает предложение и медленно кивает.

– Ладно. Договорились. А первого января я со всем этим заканчиваю. В Новый год будет все по-новому. Для всех нас.

– Согласна, – Кэт для большего эффекта протягивает мне руку, но в этот момент в раздевалку входит девочка, которую я не знаю. Рука опускается, а я выскальзываю за дверь, пока она не закрылась. Кэт идет в туалет, а Лилия наклоняется к зеркалу и красится.

В раздумьях о том, что случилось, я прохожу половину коридора. Лилия поцелует Рива. Вдруг что-то подсказывает мне вернуться. Не знаю, что, это просто предчувствие. Я подхожу к раздевалке и прикладываюсь ухом к двери.

– Ты в курсе, что ее родители вообще не приехали на День Благодарения? Они собирались, но потом передумали.

Кэт шепчется обо мне.

Лилия ахает.

– Какой ужас. Бедняжка. Неудивительно, что она такая грустная.

– И вся это история с ее тетушкой тоже сумасшествие какое-то. Если она не на своем чердаке, то гнобит Мэри. Ты в последнее время не была рядом с их домом? Он практически разваливается на куски. По-моему, ей больше нельзя там оставаться.

– Может, нам позвонить ее родителям и рассказать, что происходит?

– В том-то и дело. Мы же не знаем, что именно там происходит. – Кэт тяжело вздыхает. – Мне кажется, что Мэри не рассказывает нам, насколько все плохо. Наверное, не хочет нас волновать. Но с ней действительно что-то не то.

– Давай уговорим ее с кем-нибудь поговорить? Например, с социальным педагогом.

– Да, наверное, стоит. Мы должны о ней позаботиться. Если больше некому.

Я бегу прочь от раздевалки. Я знаю, что они мои друзья, но мне очень не нравится, что они обсуждают меня за моей спиной. И я не выношу, когда кто-нибудь, даже Лилия с Кэт, говорит плохо о тете Бэтт.

Глава сорок первая. Лилия

Я не могу прекратить думать о том, что сказала мне Кэт: он ни о чем не жалеет и рассказал мне эту историю только, чтобы произвести впечатление. Она привела веский довод – ведь он не извинился, когда у него была такая возможность? Но я помню, как он смотрел на меня и плакал, как маленький ребенок, и просто уверена, что он говорил правду. Кого он мог обидеть еще больше, чем Мэри?

Но все это не имеет никакого значения. Не мое дело заставить Рива извиниться. Или пытаться выяснить, есть ли у него чувство вины. Я должна отомстить ему за то, что он сделал с Мэри. И все. Око за око, зуб за зуб, разбитое сердце за разбитое сердце.

Мы должны были встретиться в «Джава Джонсе» в полдень. Я собираюсь набросать план для сочинения по произведениям Шекспира, которое назначено на понедельник. А еще я скидываю для Рива на диск упражнения для экзамена, который пишется на время, для определение академических способностей. Он уже отработал два сборника с упражнениями, которые я дала ему раньше.

Я решаю прийти в «Джава Джонс» на час раньше, ведь сочинение само не напишется, а еще мне нужно было занять удобный столик рядом с розеткой, чтобы подзарядить наши ноутбуки, если они разрядятся. К счастью, когда я вхожу, один такой столик оказывается свободным. Я вешаю пальто на спинку стула, на соседний стул кладу сумку для ноутбука и заказываю у стойки чашку горячего шоколада с взбитыми сливками и мятной палочкой. Пока я роюсь в сумочке в поисках мелочи, телефон издает звук.

Это сообщение. От Рива. «У меня сегодня разболелась нога. Не думаю, что смогу прийти. Прости.

Прочтя сообщение, я хмурюсь. Я же говорила ему не перегружать ногу в зале. С физиотерапией нельзя спешить. Здесь требуется терпение. Он же на прошлой неделе сам говорит, что у него ноет лодыжка, когда идет дождь.

Я уже собираюсь написать ему ответ, как вижу, как мимо окна по улице едет его грузовик.

Что за…

И тут до меня доходит. Этой дорогой он может ехать только к Ренни.

Я убираю вещи со стола, оставляю только шоколад, чтобы посмотреть, куда именно он поехал.

– Скоро вернусь, – говорю я бармену и выхожу на улицу. Солнце светит так ярко, что мне приходится заслонить глаза рукой. На мгновение мне кажется, что я его упустила, но потом вижу, что он поворачивает налево на стоянку рядом с паромом.

Ладно. Может, и нет.

Я почти бегу по тротуару. Я схожу с ума от волнения, но пытаюсь взять себя в руки. Может, он поехал встретить одного из своих братьев? Я пишу ему невинное сообщение: «Может, мне заскочить? Мы могли бы позаниматься и у тебя».

Как только я нажимаю на кнопку «Послать», сердце поднимается к горлу потому, что я вдруг осознаю, что он мне лжет.

Он ничего не пишет в ответ, и это дает мне возможность его догнать.

На стоянке я стараюсь прятаться за деревьями и кассой. Рив паркует грузовик в очередь из машин, которые собираются въехать на следующий паром. Я уже достаточно близко, чтобы заметить, как он смотрит в свой телефон. Наверняка он читает мое сообщение. Он пишет ответ: «Я лучше сделаю ледяной компресс. Напишу тебе чуть позже, когда нога пройдет».

Я застываю на месте от возмущения. Кэт с Мэри правы на 1000 %. Риву нельзя доверять. Я страшно злюсь на себя из-за того, что повелась на его вранье.

Рив не видит, как я подхожу. Он крутит ручку приемника. Мне даже слышна музыка. В машине на полной громкости играет хип-хоп. Он постукивает в такт по рулю. Куда бы он там ни собирался, он явно на взводе.

Я так сильно стучу костяшками пальцев по стеклу, что мне