Архитекторы Италии, промышленное развитие которой началась только в начале 20 века, не успели столкнуться с худшими проявлениями индустриализации и озаботиться ее возможными социальными последствиями, как это случилось с единомышленниками Морриса в Британии и Америке. Вероятно поэтому, итальянцы с энтузиазмом принялись романтизировать и переносить в архитектуру недавно найденные и неотразимые в своей динамике силуэты и формы машин. Группа воинствующих футуристов, возглавляемая Tomaso Marinetti и Antonio Sant’Elia призывала отказаться от изжившего себя архитектурного прошлого ради новой эстетики будущего, отождествляемой ими с образами индустриального мира.

Впрочем, работа в это направлении не пошла дальше эскизов – футуристические видения новых городов не содержали и намека на градостроительные или планировочные решения (Рис. 7. 43.).

Рис. 7. 43. Архитектура городов будущего, 1914, Antonio Sant’Elia.

Рассмотренные нами первые проявления европейского модернизма, заявившего о себе накануне Первой мировой войны, имели немного общего с Американскими Progressive Styles. Хотя архитекторы-прогрессивисты, включая Sullivan и Wright, соглашались с некоторыми его аспектами, в частности, отказом от традиционной стилистики, правом архитектора на собственное видение объекта, важностью упрощений (simplifications) и т. п., они расходились во многих фундаментальных вопросах. Например, американский прогрессивизм защищал демократию, а не социализм экспрессионистов, или империализм Muthesius. Американцы искали возможность национального самовыражения, в то время как европейские модернисты разрабатывали универсальные идеи интернационализма. И, наконец, американское стремление к слиянию архитектуры с природой не находило понимания в среде европейского авангарда.

На протяжении тридцатилетнего периода, рассмотренного в настоящей главе, мы видели зарождение, столкновение и разрушение невиданного ранее количества архитектурных направлений и стилей. Старые концепции дорабатывались, видоизменялись и оттеснялись новыми, предлагающими неожиданный взгляд на общество и востребованную им архитектуру.

Накануне Первой мировой войны, американская архитектура вышла из-под влияния европейской и начала собственный путь, хотя и вытекающий из европейских традиций, но опирающийся на опыт и мировоззрение Нового Мира. Некоторые из рожденных на американском континенте идей были со вниманием восприняты в Европе и заложили фундамент новых направлений с которыми мы познакомимся в следующей главе.

Глава 8. (1915–1945)

Социальная и политическая напряженность конца 19 века разразилась Войной 1914 года. Три года спустя Америка, поначалу пытавшаяся избежать вмешательства, присоединилась к антигерманскому Альянсу. Первая мировая война закончилась в 1918 году, не разрешив накопившиеся противоречия, и всего через два десятилетия Европа оказалась жертвой следующей, Второй мировой войны. Но об этом позднее.

Послевоенный хаос расколол западное общество на два лагеря – сторонников возвращения к довоенным ценностям и искателей перемен, отвергающих прежний порядок. Противостояние двух настроений определило направление политической борьбы межвоенного периода, сказалось на общественных отношениях, затронуло все сферы искусства. Поиски радикальных социальных изменений привели к революции в России, которая незамедлительно вызвала реакцию со стороны фашистов Италии и Германии, стоящих на позициях строгого порядка и национализма.

В историю мировой культуры второе десятилетие 20 века вошло под именем Roaring Twenties (ревущие двадцатые), благодаря невиданной социальной и художественной свободе, породившей джаз, flappers (новое поколение «раскрепощенных» женщин, отвергающих прежние правила поведения и одежды), смелые эксперименты в искусстве и т. п. В архитектуре, консервативное движение привело к возрождению Academic Eclecticism с его очевидными связями с довоенной культурой, в то время как революционные настроения способствовали утверждению позиций модернизма, отрицающего традиции прошлого.

Существовали и другие течения, сторонники которых экспериментировали с идеями, заполняющими промежуток между полюсами традиционализма и новаторства. Тяготеющие к традициям архитекторы освобождали от орнаментации и деталировки исторические стили. Ориентированные на новые направления, предпочитали Art Deco, размещающий абстрактный геометрический орнамент на привычных архитектурных формах, или Art Moderne, подражающий линиям и деталям автомобилей и океанских лайнеров. Только после падения Нью-Йоркской Биржи 1929 года и начала Великой депрессии, вызвавшей переориентацию многих привычных ценностей, архитекторы Америки и Европы начали серьезные эксперименты с модернистскими стилями.

В настоящей главе мы исследуем причины и обстоятельства возникновения этих стилей в короткий, но насыщенный культурными и политическими событиями период между двумя мировыми войнами.

Roaring Twenties

Для Европы Первая мировая война закончилась истощением экономики, истреблением части мужского населения и необходимостью выплат военных долгов Америке. Вместе со старыми политическими связями исчезла гарантированная ими стабильность. Революция в Германии сместила Kaiser и образовала Weimar Republic. Новая республика оказалась обреченной с момента своего рождения из-за непомерных репараций, затребованных союзниками. Послевоенная экономика страны не справилась с платежами и вошла в штопор инфляции. Германия превратилась в питательную среду для социальных и политических движений недовольства и несогласия всех мастей, призывающих к крайним мерам, как в общественной жизни, так и в искусстве.

К востоку от Германии, социалистическое движение, порожденное социальными последствиями индустриальной революции, вылилось в большевистскую революцию 1917 года в России. Большевики свергли царя, вышли из «капиталистической» войны и основали коммунистическое государство в одной из наименее индустриализированных стран Европы. Коммунисты отбросили принципы капитализма и национализма, утвердили государственный контроль над экономикой и принялись призывать пролетариев всех стран следовать их примеру.

В Италии, экономический упадок и боязнь коммунистической революции привели к объединению индустриалистов и среднего класса вокруг фашистской партии Benito Mussolini. После своего прихода к власти в 1922 году, Муссолини организовал тоталитарное государство, опирающееся на воинствующий национализм. Западная цивилизация оказалась перед нелегким выбором. Социалисты Европы и Америки склонялись к необходимости коммунистической революции, фашисты превозносили итальянский закон и порядок.

Америка вышла из войны в значительно лучшем состоянии, чем Европа. В то время как европейские страны пытались справиться с военными долгами, Америка 1920-х переживала невиданный экономический подъем. Состояние послевоенной эйфории и головокружение от более чем благополучного настоящего отвратили американцев от поисков решения социальных проблем, которыми было озабочено предвоенное поколение прогрессивистов. Как и в годы Gilded Age, после гражданской войны, Америка вернулась к философии индивидуализма. В обстановке расцвета свободного предпринимательства, едва регулируемого правительством, любые социалистические идеи с их угрозой государственного контроля, воспринимались здесь с недоверием и враждебностью. Неудивительно, что работы первых европейских модернистов, ассоциировавших себя с социализмом, не встретили понимания в Новом Свете.

Ревущим Двадцатым Америка обязана формированием Consumer Society (общества потребления), отождествлявшего успех с обладанием материальными ценностями. Страсть к потреблению искусственно разжигалась частой сменой модных направлений в поведении, одежде, автомобилях и т. п. Как и во времена аристократического Code of Gentility, Consumer Society связывало общественный статус с безукоризненным следованием изменчивым законам моды.

Перед лицом вытесняющих друг друга, часто противоречивых концепций, архитектурная мысль Америки и Европы развивалась, в основном, в трех отмеченных выше направлениях. Сторонники возврата к довоенным ценностям находили их в возрождении Academic Eclecticism. Радикально настроенные искатели перемен присоединялись к не имеющему исторических